Митрополит Филипп

Страна проходила через полосу стремительной централизации. В правление Ивана III, всего за несколько десятилетий, из множества отдельных политических образований Руси выросла единая Россия. И благоденствие Русской церкви теперь всецело зависело от того, в каких отношениях находится она с государем московским. Политические сложности в Москве митрополиту теперь негде было «пережидать», как поступал, например, Герасим, пережидавший в середине 30-х годов XV века большую московскую смуту, сидя в Смоленске. А ссора с великим князем могла стоить главе Церкви сана. И такое начало происходить при том же Иване III…

Светская власть всерьез и основательно начала влиять на сферу компетенции, которая прежде считалась сугубо церковной. Государи московские всеми силами старались ограничить имущественный рост Церкви. В судах, в правах на обладание землею, в канонических установлениях и нравственных обычаях великие князья не останавливались перед вмешательством в дела Церкви. Иногда подобное вмешательство вело к лиху, иногда к благу… Важнее другое. Избрание и смещение митрополитов московских в XVI веке уже не контролировалось собором православных архиереев, как это должно быть. Светская власть и здесь играла роль первой скрипки. Главой Русской церкви становился человек, которого выбирал государь. И уж потом волю государеву, выбор его, подтверждали архиереи. А когда государь оказывался слишком молод, слаб или же мало способен к делам государственного правления, за него этот вопрос решала сильнейшая придворная партия. Митрополита могли поставить в сан и извергнуть из него по решению нескольких бояр, чье влияние первенствовало в Думе. В детские годы будущий царь Иван IV мог наблюдать, как высокомерные аристократы издевались над Церковью, сводя неугодных митрополитов с кафедры, позоря их, ни во что не ставя их духовный авторитет. Ему было у кого поучиться…

В середине XVI века отношения симфонии во многом восстановились благодаря гибкому уму митрополита Макария. Но в 60-х годах они вновь неоправданно далеко сместились в пользу светской власти. Царь не церемонился с Церковью, оставляя за ней лишь призрак былой независимости.

Вот и осенью 1568 года Филиппа судил не церковный суд, а светская «боярская комиссия» во главе с Иваном IV. Никто не сомневался в том, что царь сумеет навязать Церкви решение этого суда. Опричные бояре рассматривали свидетельства, собранные Темкиным-Ростовским, выслушивали свидетелей, выжимали показания из Соловецкого настоятеля Паисия, привезенного в столицу… А что же владыка Филипп? Где он был в это время? На заседания боярской комиссии его не позвали. Он знал: туча над его головой сгущается, скоро грянет гром. Но время активного действия прошло. Теперь он выполнял свою повседневную работу, да служил по праздникам архиерейские службы. Этого ему пока не запрещали.

Разбирательство длилось долго. Житие Филиппа говорит: митрополита оклеветали. Против него были пущены в ход «лжесвидетели и ложные многосмутные свитки». Митрополита обвиняли в «порочной жизни». Возможно также, его обширная хозяйственная деятельность на Соловках сделала возможным обвинение к корыстных устремлениях. Всякий человек, отвечающий за большое хозяйство, может быть обвинен в чем-то подобном, – просто в силу того, что ему приходилось ворочать крупными суммами и дорогим имуществом. В этом смысле, беспорочен будет лишь совершенно бездеятельный человек. У прочих же обязательно найдется хоть какой-то фактик, который можно «пришить к делу».

В начале ноября гром грянул.

Это произошло по разным источникам то ли 4-го, то ли 8-го ноября[113].

Митрополит Филипп служил в Успенском соборе, когда в под церковные своды ворвалась воинская команда во главе с великим опричным боярином Алексеем Даниловичем Плещеевым-Басмановым. Он сыграл роль главного распорядителя.