Mittelreich

Хозяйка сразу понеслась туда, но было уже поздно. Приезжий ребенок, оповестив о несчастье, привел родителей из третьего дома, Виктор позвал госпожу Хильтруд из магазина, это увидел Райтц и перелез через деревянную изгородь; старый крестьянин Эльф, который ждал на остановке у дома автобус в город, рискуя опоздать, медленно взобрался на навозную кучу. Он не проявлял, впрочем, особого интереса, мелкая живность не обладала для него большим значением. Тем не менее! Даже старик Эльф пришел! Но и он не дал дельного совета. Собрались Старая Мара, Фехнер, Голубка, Герта – хозяина не было, он с Валентином отправился прореживать лес, – а из окна туалета на третьем этаже выглядывал Ветцель Бепп, зять Шнайдера, как обычно, погруженный в себя, бледный и прозрачный, как луна, на лице скорбь, словно неизлечимая болезнь, словно проклятие. «Трансильванский сакс, на исходе не только своего бегства, но и всей жизни, призрак, поселившийся на третьем этаже усадьбы на озере» – так называл его Панкрац, когда не слышали посторонние. Даже он поднялся, выбрался из кресла, где сидел, подобно Обломову, прохромал через коридор из южной части дома в северную, вырвался из летаргического сна – в последний раз. Луч света озарил потухшие чувства, легкое волнение проникло в полную безучастность. Его лицо! Наверху в окне! Ветцель Бепп! Этот образ, символизирующий конец всех времен, навсегда запечатлеется в памяти Семи: образ чувства вины, превратившегося в обломки…

Сбежались и все дети, они стояли среди взрослых в опасной близости к выгребной яме. В давке их могли случайно подтолкнуть к краю. Детей то и дело оттаскивали в сторону. И тут появился Старый Зепп с лестницей. Он спустился в черную вонючую жижу, на ощупь нашел утенка, прижал его к груди и вскарабкался по лестнице. Так все и было. Хозяйка усадьбы взяла утенка, осторожно держа в ладонях, отнесла его в хлев и посадила в ящичек. Потом пригласила всех, кто присутствовал при спасательной операции или как-то помогал, пройти в кухню и отпраздновать счастливый исход дела. А пока все поудобнее устраивались в теплой кухне, снова в подробностях обсуждая случившееся, хозяйка поставила на огонь большой котел, вскипятила уже подогретую на плите воду и, когда вода забурлила, отнесла котел в хлев. Там она вынула из ящика с теплой соломой все еще испуганного утенка и одним быстрым движением свернула ему шею. Несколько раз ошпарив мертвого утенка кипятком, она ощипала его и, наконец, отнесла голую тушку в кухню, где зажарила на сливочном масле в большой сковороде на черной плите.

Все мужчины, женщины и дети, собравшиеся за столом, получили по небольшому кусочку, всем досталось на один укус. А потом все разошлись. Вот так оно и было.

Старый Зепп умер от тромбоза уже следующей осенью, когда в амбар ввезли последнюю повозку с отавой. Кровоизлияние в мозг. Фехтнер в конце года ушел на пенсию и переехал в близлежащий город. В усадьбе остались только Валентин, Виктор и Старая Мара. Лукс еще год прожил с ней в одной комнате, и однажды жарким летним днем после страшной грозы его нашли мертвым у нее под кроватью. Мара восприняла его смерть сдержанно и горевала только два дня, сидела в комнате и не выходила даже поесть. Смерть для нее уже была близкой родственницей. Маре не нужно было в горе нападать на смерть со спины и осыпать ее упреками. Скоро они будут вместе.

Виктор и Валентин вырыли Луксу могилу в дальнем конце огорода, и дети хозяина украсили холмик по примеру могил бабушки и дедушки на кладбище в Кирхгрубе. Камень на могиле, которая еще пару лет возвышалась, будто живот спящего великана, под кустом бузины, защищал разлагающийся труп от диких животных. Иногда дети кружком усаживались вокруг могильного холмика и наблюдали за червями, которые в жаркие дни выползали из собачьей могилы, поскольку работники не слишком усердствовали, когда хозяин поручил им вырыть могилу, и она вышла не очень глубокой. Потом холмик сровняли с землей. Понадобилось место для клумбы. «Свежесрезанные цветы на столе покажут гостям, что им здесь рады», – таким был совет консультанта, которого впервые прислала ассоциация владельцев отелей и ресторанов. Больше собак не заводили.

☨

Неправильно было бы утверждать, что после смерти Туцека новых работников не нанимали. Уже в начале лета следующего года – не прошло и полутора лет после чудовищного ухода Туцека из жизни – в усадьбе появилась новая рабочая сила: Иоганн Цигльтрум, сын крестьянина из Нижней Баварии. На то имелась причина.

Ни у кого из прежних работников не было водительского удостоверения – ни у Виктора, ни у Валентина, не говоря уж о Старом Зеппе, который тогда еще был жив. Туцек работал как поденщик. Его звали только тогда, когда без него было не обойтись, в остальное время он оставался предоставлен сам себе. Так было принято. Сомнения на этот счет были чужды тогдашним условиям. В будущем удалось отказаться от занятости такого рода. Благодаря трактору большинство работ обходились дешевле и выполнялись быстрее и эффективнее.