Mittelreich

У Туцека не было перспектив работать по найму у хозяина усадьбы. В этом плане его добровольную смерть можно представить в более мягком свете; с точки зрения Панкраца она была не такой драматичной, как представлялось в первый момент, когда всех переполняли эмоции. Для хозяина кончина Туцека, ускоренная самим Туцеком, была выгодной, как в материальном, так и в моральном плане. Умри поденщик Туцек от старости или болезни, Панкрацу, чего доброго, пришлось бы поддерживать семью умершего – в официальном порядке. А так он мог помогать добровольно, что и делал, и попутно укреплять свой престиж в обществе: у него была репутация человека, который не избегает социальной, общественной и, можно добавить, исторической ответственности, наложенной на его страну. И это при том, что лично он ни в чем не провинился, как всегда подчеркивал при подходящей возможности. Хозяин выплачивал семье Туцека, – хотя все знали, что это не его дети, – зарплату Туцека за год. Он объяснял это простой любезностью и тем, что трагическую судьбу Туцека, о которой тот поведал накануне смерти в трогательной доверительной беседе, хозяин принял близко к сердцу.

Таким образом, если бы с трактором умел справляться только хозяин, у него оставалось бы слишком мало времени для других дел (с недавних пор он был членом совета муниципалитета и церковной общины).

В начале года, когда еще жив был Туцек, Панкрац подал объявление в «Сельскохозяйственный еженедельник» о вакансии для работника с водительским удостоверением, указав, что место можно занять только в начале лета следующего года, «поскольку производственно-технические обстоятельства требуют долгосрочного планирования».

Панкрац хотел сам научиться водить трактор. Это ему посоветовал продавец сельскохозяйственных машин Финстерле:

– Чем аккуратнее и бережнее водишь трактор, тем дольше он прослужит.

Но все равно нужен был еще кто-то для управления машиной в отсутствие хозяина – только тогда покупка трактора имела бы смысл. Виктор и Валентин считались уже слишком старыми, рано или поздно им предстояло отправиться в социальное учреждение, – разумеется, это будет сделано аккуратно и в рамках закона.

А может быть, и нет. Будет видно, когда придет пора, хозяин не хотел это планировать. Время покажет.

Среди многочисленных претендентов, откликнувшихся на объявление, был и Цигльтрум. Он происходил из крестьянской семьи и показался Панкрацу самым надежным, поэтому он и принял его на работу.

С некоторых пор хозяин усадьбы стал весьма склонным к подозрениям в таких вещах. В «Меркурии» все чаще появлялись сообщения о деятельности профсоюзов, которая уже несколько раз оборачивалась забастовками. Тогда хозяин за обедом возмущенно высказывался о необоснованных претензиях работников. При Гитлере такого бы не случилось, говорил он, и был прав, тогда профсоюзы находились под запретом. Как бы то ни было, Панкрац заявлял: он проследит, чтобы к ним не прокрался работник, зараженный политическим вирусом, а выходцам из крестьянских семей можно доверять. В конце концов, они «из нашей среды».

Сестры кивали на слова младшего брата. А Тереза не вмешивалась и радовалась любым идеям и решениям мужа.

Двадцать шестого апреля 1954 года вскоре после обеда торговец сельскохозяйственными машинами Петер Финстерле въехал в усадьбу на зеленом «Нормаге-25» – красные колеса, ременной шкив, косилочный брус, вал отбора мощности – и припарковался у ворот амбара. Привычный распорядок дня был нарушен. На заднем дворе перед гумном собрались все обитатели дома, кто надо и кого не надо (семейство беженцев с третьего этажа тоже явилось, и никто не знал, как они прослышали о новости, которую держали от них в тайне), и наблюдали, как Финстерле показывал хозяину разные тяжелые рычаги и объяснял, как ими пользоваться. Женщины восхищались яркими красками, детей привлекал запах свежего лака, мужчины со знанием дела рассуждали о глубоком рисунке шин – хоть на танк ставь, как заявил Валентин, – а хозяин то и дело взволнованно перебивал Финстерле, восторгаясь изящной рессорной подвеской ковшеобразного сиденья, с которым трактористу нипочем неровности почвы. Панкрацу было уже под пятьдесят, и у него начались проблемы со спиной.