Mittelreich

Всё в тракторе было новеньким, прямо с завода! И это можно было потрогать и понюхать, а когда Финстерле завел трактор во второй раз, объясняя трудно определимое на ощупь правильное расположение колб в цилиндре при ручном запуске двигателя, – могло пригодиться, если в аккумуляторе недостаточно электролита для автоматического включения, например зимой, когда так холодно, что за обедом перчатки не снимешь, как образно выразился Финстерле, – то и услышать. Средней тональности, не слишком глухое, но и не детски-звонкое постукивание колб, напоминавшее соль мажор. Оно медленно повышалось, постепенно ускорялось, пока мотор не настроился, и, в конце концов, на круговом ходу – мотор был четырехцилиндровый – превращалось в непрерывный звук, который в зависимости от положения педали газа то повышался, то понижался. Металлическое пение, от тенора до альта, которое навсегда вытеснит влажное, мерзкое и часто пугающе старомодное фырканье лошадей.

Мара, казалось, поняла это первой. На ее лице не отразились ни любопытство, ни радость, ни веселье, ни необузданный восторг, которые читались на лицах остальных. Ничего. Она вскоре ушла, уселась во все еще пахнущей псиной комнате и стала думать об умершем Луксе. Виктор тоже что-то заподозрил.

– Ну что, – сказал он старому Фехнеру, – как думаешь, сочтены твои деньки здесь, а?

Говоря это, он полусочувственно-полунасмешливо смотрел в полные неприязни глаза, но ответа не получил. Фехнер был конюхом, и с Виктором они не ладили. Он ухаживал за лошадьми, и никакую работу с тягловыми животными без него было не выполнить. После перепалки с Виктором Фехнер тоже ушел, спустился в конюшню, взял скребок и начал чистить лошадей, сначала Бройндля, потом Черного и Фанни. Тогда были только три рабочие лошади, а через полгода осталась одна Фанни: для того, чтобы привезти мелкие дрова из леса или перепахать сорняки на картофельном поле, трактор не годился. От него при такой работе было бы больше убытка, чем пользы. Бройндля оставили из милости. Хозяин прикипел к нему сердцем.

Через те же полгода Фехнер, потомственный крестьянин, конюх в усадьбе на озере, тоже ушел на покой. Он купил небольшую квартирку в соседнем городе. С тех пор о нем редко слышали.

☨

Цигльтрум прибыл к новому месту работы на самом тяжелом в то время мотоцикле БМВ-500. Сразу видно, что разберется с трактором.

Мотоцикл Цигльтрум купил в кредит: внес крупный, но посильный первоначальный взнос и должен был выплачивать остаток по месяцам в рассрочку. Такой порядок был в новинку. Это называлось моделью финансирования, которую предлагала возрожденная экономика для подстегивания потребительского спроса. Но так как Цигльтрум получал только немного на карманные расходы – сельскохозяйственные работники тогда трудились в основном за еду и жилье, – все крайне удивлялись и задавались вопросом, как он собирается осилить ежемесячные взносы. Каково же было недоумение соседей и домочадцев, когда спустя год после устройства на работу этого таинственного человека незадолго до обеда – уже накрыли большой стол в углу кухни – к дому подкатил автомобиль всем известного магазина радио– и телеаппаратуры из Мюнхена, и водители, выгрузив большой сундук, под предводительством Цигльтрума отправились в его по-спартански обставленную комнату. Там они установили похожий на комод ящик прямо под подоконник и открыли обе дверцы. От увиденного у всех захватило дыхание, прежде такого никто не видел: в ящик были встроены проигрыватель, радио и телевизор. Цигльтрум приобрел новейший передатчик информации, в кредит, как и мотоцикл. Да разве такое добром кончится? Хозяин покраснел от стыда, когда это увидел: его музыкальный ящик, которому было восемь лет, казался жалкой безделушкой в сравнении с полированным «многоканальным произведением технического искусства», – во всяком случае, так превозносили прибор Цигльтрума в инструкции, которую Панкрац прочел, отправив работника в один из ближайших дней пахать трактором поле и в его отсутствие без помех обыскав комнату.