Mittelreich

Постепенно, однако, Зееталер уступил натиску Панкраца и начал, то и дело подчеркивая строгую конфиденциальность, выдавать информацию, поскольку знал, что хозяин усадьбы недавно стал членом совета муниципалитета в Кирхгрубе и ему полагается быть в курсе чрезвычайных происшествий, а значит, этому человеку стопроцентно можно доверить официальные сведения. На основании информации, полученной от полицейских хозяином усадьбы, перед его мысленным взором возникла картина, где разрозненные детали – пережившая сексуализированное насилие девочка, недавнее исчезновение фройляйн и некоторые связанные с фройляйн странности, которые пронеслись в его памяти, – слились, наконец, в единое целое. И эта картина оформилась в голове Панкраца в бесспорную для него догадку.

Однажды, когда семья собралась за обедом, он, тщательно все обдумав, положил конец подавленному молчанию, длившемуся уже несколько дней:

– Евреи и социалисты ведь тоже существуют. Почему не может быть такого? – подытожил он, чем немедленно пробудил давно уже дремавшее желание домочадцев обсудить случившееся.

– Помолчи, это же совсем другое, – вспыхнула Голубка, рассерженная упрощенческим подходом брата. – У евреев неправильная религия. И дурной характер. Они распяли на кресте Господа, хотя Он был одним из них. А социалисты – завистники. От них добра не жди. Но фройляйн Цвиттау, это же… Как сказать?.. Совсем другое… это как… Да! Связано с природой, оплошность… или ошибка, точно, ошибка природы. Характер тут ни при чем. Человек не виноват, что с ним такое случилось.

Хозяйка ринулась на помощь мужу:

– Да, но и ничего хорошего в этом нет, я тоже молчать не буду. Вот уж не ожидала такого от фройляйн Цвиттау. Да она почти четыре года сидела с нашими детьми. Имея такое! Бог знает что могло случиться. А если бы дети увидели? Они же по полдня сидели на опушке и устраивали эти свои пикники! И куда такое ходит по нужде? На ближайшее дерево, как мужик. А тут дети сидят! Нет, нет. Я не могу! Ни капли порядочности.

Тут Герте пришла в голову новая, так сказать, актуальная идея, как поддержать покойную фройляйн.

– А что ей было делать? Можешь ответить? Ты только подумай!.. Если это что-то вроде того, как было с «Контерганом», при чем тут она! Сама посуди! Может, такое и раньше бывало? Почему нет? Тогда фройляйн Цвиттау не виновата! Она же ничего не могла поделать. Она не виновата, как… дети, рожденные женщинами, принимавшими «Контерган».

– Пусть. Но некоторым же делали операции, удаляли лишний палец на руке или на ноге, – возразила со знанием дела хозяйка, – так было написано в «Меркурии», и наверняка все правда. Почему же он, этот фройляйн Цвиттау, не сделал операцию, раз у него такое было?

Это заставило сидевших за столом задуматься. Все знали госпожу Линднер из Биркенбрайте, у которой год назад родился такой ребенок: вместо рук у него были кисти, растущие из плеч, будто крылышки. Он похож на ангелочка. Как сказала хозяйка, в газетах про такое много писали. У одних детей отсутствовали целые части тела. У других было по два пальца на руках или лишние пальцы на ногах. Может, и у фройляйн Цвиттау что-то подобное. У фройляйн было что-то, чего быть не должно. Если хорошенько подумать, можно увидеть в этом женскую трагедию, злой рок, а значит, никто не виноват.

– Она же не могла сама пойти на операцию, она же была ребенком! Она об этом не думала. Кто знает, может, она в детстве вообще этого не замечала? Дети, когда они маленькие, часто не знают, что с ними что-то не так, – не отступала Герта.

– А родители? Родители! – разгорячилась хозяйка. – Родители куда смотрели?

– Тебе легко говорить! – взорвалась Голубка. – Родители, возможно, пока ребенок был маленьким, сами не знали, мальчик это или девочка. Мог же быть и мальчик. Часто сразу не понять. А потом, не исключено, было поздно. Потом уже нельзя было это отрезать, слишком опасно. Родители, в конце концов, наверняка благородные люди и знали, что делать. Они были такие… такие… как бы сказать?.. Они вели себя как подобает – ответственно, как говорится. Да.

– Вечно ты все лучше знаешь, выскочка! Ты просто завидуешь, потому что у самой детей нет, вот и все, – нервно разрыдалась хозяйка. Она выбежала за дверь и устремилась в сторону коровника.

– Да погоди ты, – прокричал ей вслед муж, – можно же спокойно поговорить. Что толку спорить. Возвращайся!