Млечный путь (СИ)

Оставляет Томаса спать одного, невесомо поцеловав его в висок, и уходит в кухню. Закрывает за собой двери, ставит чайник и открывает окно. Не проветривал он очень давно. Свежий воздух, хранящий в себе память о пролившем ночь дожде, разбавляет затхлый и спертый, пропитанный алкогольными парами, запахом рвоты и сигарет.

Ненадолго открытое окно позволяет Ньюту почувствовать запах свободы. И она пахнет именно дождем и рассветом.

Капает с крыш, а Ньют сидит на подоконнике, курит уже третью подряд сигарету и с сожалением отмечает, что в пачке осталось всего две. Ему и Томасу на раз. Подставляет протянутую руку под капли, и маленькие солнышки падают ему в ладонь, разбиваясь на множество осколков еще более маленьких солнышек. Так разбивался он сам.

И он совершенно не ожидает гостей. Но, пока разводит себе в кружке три ложки растворимого кофе, слышит в коридоре возню, и это заставляет его насторожиться. Ньют замирает, прислушиваясь, а потом осторожно выглядывает из кухни. И мягко улыбается, когда видит разматывающего шарф Минхо.

А стоит тому повернуться, Ньют прикладывает палец к губам. Указывает глазами на дверь спальни и беззвучно шепчет: «Томми спит». Минхо хитро и широко ухмыляется, сузив блестящие по-кошачьи глаза.

Минхо по-хозяйски проходит на кухню, прихватив принесенные пакеты с продуктами и оттеснив плечом Ньюта, ставшего на проходе. Ставит на стол, вовсе не обращает внимание на усевшегося на стул Ньюта, мелкими глотками отпивающего из своей кружки.

— Ты хоть иногда окно открываешь? — ворчит друг, впуская в квартиру чистый воздух вновь. — Дышать нечем.

Ньют плечами только пожимает. Пришлось привыкнуть. Да и какое, к черту, окно, когда здоровье загублено так, что дальше и некуда?

— К своим зависимостям еще новый букет заболеваний заработаешь, — продолжает негодовать Минхо, раскладывая продукты в холодильнике и на полках.

Ньют собирается возразить. Минхо ему не дает.

— Попробуй только заикнуться, что у тебя нет зависимостей. Голову откушу, — предупреждает он хмуро. И Ньют сникает. Голос друга серьезен — настолько, что и сомневаться не приходится: откусит. И не подавится.

— Ты не спал эту ночь, — произносит Ньют тихо. Синяки под глазами, красные белки и веки, посеревшее лицо, растрепанные волосы и общий вялый вид — это сложно не заметить. Еще сложнее назвать человека, что так выглядит, выспавшимся.

— Не спал, — соглашается друг. Начинает что-то готовить, но Ньют безучастно смотрит. Просто пьет кофе, просто заколдованно смотрит в стену. — Ночное дежурство, так к грозе обострение у всех пошло: один псих разбушевался, как с катушек слетел, — все орал, чтобы ему срочно дали дозу. А до того вроде на поправку шел. Я был в нем даже почти уверен. Еще и Алби совсем с цепи сорвался. Ходит отчитывает всех да уволить грозится в последнее время. Неспокойная ночка.

Ньют кивает. Он абсолютно понимает Минхо — ему приходится возиться с такими, как Ньют, круглосуточно, и он положительно понимает Алби — тому вообще приходится возиться еще и с теми, кто возится с такими, как Ньют.

— Я вот решил к тебе зайти, а то давно уже не проверял тебя, — признается Минхо. — Хоть продуктов занес. Ты, видимо, опять в отрыв ушел. Жаль, Алби не смог прийти: у него там такой завал, как бы сам не запил.

Ньют вздрагивает на такое заявление. Оба они — его давние хорошие друзья, но если с Минхо Ньют знаком всю жизнь, то с Алби ему довелось познакомиться только на втором курсе универа, когда еще не собирался бросать учебу и куда поступил вместе с лучшим другом.

Алби был старше их на три года и тогда уже готовился к выпуску, а вопреки своему грозному виду оказался отличным парнем и замечательным другом. А потому их крепкая и внезапно появившаяся дружба продолжается и по сей день. И когда Минхо тоже успешно окончил университет, Алби помог ему устроиться в тот же наркодиспансер, в котором работал сам. А не так давно занял должность заместителя главного врача, проявив себя как исключительный специалист.

Такая дружба временами кажется Ньюту странной: наркоман и два нарколога, он будто окружен, — но вот без них он бы года три точно не топтал больше землю. Не учитывая то, что однажды они уже помогли ему завязать.

— Но ты, кажется, тоже не спал. Почему, интересно? — напоминает о себе Минхо, поигрывая бровями. Ньют закатывает глаза. Улыбается. Слабо и почти искусственно, но все же улыбается.

— Ничего не было, — качает головой Ньют, прекрасно зная, что этим отделаться не сможет. И когда воспоминания о надравшемся в доску Томасе возвращаются в новых красках, Ньюта бросает в лютый холод. — Минхо, — зовет он слабо. Тот мгновенно садится напротив него за стол, — я забирал Томаса сегодня от того бара, где мы встретились. Он был в доску бухой. Никогда его таким не видел. И знаешь, что я нашел у него в карманах потом? — Ньют выкладывает на стол пару пакетиков с разным содержимым: с теми же таблетками и белым порошком.