Млечный путь (СИ)

Потому что Томас молчит, угрюмой тенью слоняется из угла в угол, смотрит на Ньюта затравленно, когда тот не видит, и тяжело вздыхает каждый раз, будто во что-то не может поверить. А стоит их взглядам столкнуться, как Томас мгновенно опускает глаза, а Ньют остается ни с чем. Он остается с сухим осадком невысказанных слов, с удушающим шлейфом преследующих взглядов, с зудящим ощущением чего-то упущенного и с устрашающей необходимостью перевернуть весь мир. Томасу ли этого не знать.

Впрочем, когда Ньют уже набирается смелости спросить, что с ним происходит, в прихожей слышится шорох. Открывается дверь, поворачивается замок, а затем шевеление становится узнаваемым — кто-то пришел. Томас проскальзывает мимо Ньюта, даже на него не взглянув, и тот остро чувствует, как падает его сердце с высоты Статуи Свободы. Вдребезги.

Осталось ли в нем еще что-то, что можно разбить? Каждый новый раз, очередное падение крошит осколки на осколки меньше, и те вгрызаются под кожу, чтобы Ньют истекал кровью перманентно. Когда-нибудь это закончится, потому что он не успеет восстановить силы.

Первое доносящееся из коридора, что слышит Ньют, — веселый женский щебечущий голос, а после — немного унылый мужской, и Томасу он точно не принадлежит. Но кажется знакомым. А принадлежит Томасу сдавленный вздох, будто ему резко ударили под дых, и Чаку — радостный смешок. У Ньюта уходит из-под ног земля, но он не может себе позволить сбежать. Не теперь.

А колени начинают трястись, и весь окружающий его мир начинает расплываться, он разлетается в миллионы капель, растворяется в прозрачный дым, утекает в соленый океан, и ничто не имеет конца, не имеет начала. От количества выпитого становится плохо и от одной принятой дозы тоже становится плохо — Ньют держит себя на ногах из последних сил, но чувствует, что надолго его точно не хватит.

А встретить гостей необходимо.

Почему-то в непонимании он смотрит на кошку, что сидит около дивана и не смеет пошевелиться. Отвечает Ньюту таким же выражением своих пожелтевших за несколько месяцев глаз, но смотрит грустно, ушибленно, словно о ней все давно забыли, оставив одну с самой собой. Она делится с Ньютом своим тихим, утомленным «мяу», и он сейчас же забирает ее на руки.

И стоит им вдвоем показаться в коридоре, где обнаруживается толпа народа, на Ньюта мигом набрасывается счастливый Чак. Заключает в крепчайшие объятия — такие, в каких недавно побывал Томас, бурчит что-то непонятное, уткнувшись носом Ньюту в грудь, цепляется пальцами за рубаху и стискивает руки лишь сильнее. Будто не видел его уж лет десять. Лет, а не дней.

И кошка недовольно ворчит, потому что ей эти нежности ни к чему.

— Рада видеть тебя, Ньют, — проговаривает Бренда, когда Чак наконец-то отлипает, все еще о чем-то болтая вполголоса, и подмигивает с типичным ее озорством. За ее спиной, прячась от целого мира, топчется Арис, но и он приветственно кивает Ньюту, чтобы не показаться невежливым. По всему видимо, что настроение у него откровенно ни к черту. Как у Ньюта.

— А мы пробегали мимо, решили зайти, — продолжает рассказывать Бренда. — Чака встретили, он был так рад, так рад, — смеется она и взмахивает руками, словно это покажет всю нестерпимо объемную радость мальчонки. — Но мы сейчас уже уходим. Дела, знаете ли, очень спешим. — Ньют почти не слушает ее воодушевленной болтовни. Создается впечатление, что она собралась выходить замуж на днях, и теперь кругом суматоха в подготовке праздника. И для Ариса этот праздник праздником не является. Наверное, не позвали. Ньют бы, пожалуй, тоже расстроился, если б его не пригласили на собственную свадьбу.

— Ах, точно! — Бренда хлопает себя по лбу, не замечая взглядов трех абсолютно скучающих парней, закрытых за воротами собственных мыслей. Только Чак внимает не то что каждому слову — каждой букве. — Мы еще хотели предупредить вас всех о чаепитии. Ньют, ты слушаешь меня? Хорошо. Будут только самые близкие, и я решила, что неплохо было бы познакомиться и с твоими друзьями. Приводи их. Через пару-тройку недель все вместе соберемся здесь. Знаете, как большая дружная семья.

Назвать семьей их было бы крайне сложно. Ньют понимает, что Бренде с легкостью удаются невозможные вещи. Что, если бы все его друзья были бы такими же наркоманами, как он? Тогда что? Она взяла бы на себя ответственность таскать им тазик и ополаскивать его каждый раз, как кого-нибудь вывернет наизнанку?

Ньют с отвращением передергивает плечами. Томас это замечает, и Ньют нарочно на него не смотрит. Теперь Бренда — все его внимание.

— Ну, мы побежали, — отчитывается девушка, приобнимает Томаса за шею одной рукой, чтобы чмокнуть в щеку, машет Ньюту ладошкой и тянет Ариса за запястье за собой. Тот роняет глухое «До встречи», и за их спинами тяжело захлопывается дверь.