Мне сказали прийти одной

– Смотрите, мы все знаем, что в Персидском заливе у членов королевских семей больше привилегий, чем у других, – ответил друг Аделя Мухаммед. – Суннит ты или шиит – никакого значения не имеет.

– Так почему тогда вам так не нравятся эти протесты? – спросила я. – Не имеют ли смысла некоторые из этих требований?

Они все покачали головами:

– Нет-нет, это просто оправдания для Запада. Все, чего они действительно хотят, – это превратить Бахрейн в еще один Ирак, – сказал Адель. – Они хотят войны между сектами.

Я спросила, почему они злы на Запад.

– Потому что ваше правительство закрывает глаза на то, что большинство из этих людей – жестокие радикалы, – сказал студент по имени Халед. – Вместо того чтобы их остановить, вы их поддерживаете.

– Какую поддержку вы имеете в виду?

– Все эти комментарии от правозащитников и политиков о том, как обращаются со всеми этими протестующими шиитами. Почему никто не говорит о насилии с их стороны? Это разве не двойные стандарты?

Адель перебил его:

– Для нас и других людей здесь это все выглядит как западный заговор с целью ослабить суннитов и дать Ирану больше влияния в регионе.

Я провела со студентами почти два часа и услышала, как в их аргументах прорывается злость вперемешку со страхом. Я спросила, как складывается ситуация в университете и есть ли у них друзья-шииты.

– Нас никогда не воспитывали так, чтобы мы спрашивали, кто с нами рядом: шиит, суннит, христианин или кто еще, – ответил Адель.

Потом он опустил глаза и глубоко вздохнул:

– Но теперь обе стороны приглядывают друг за другом.

– Почему?

– Потому что мы больше друг другу не доверяем.

С тех пор как я первый раз приехала в Бахрейн, протестующие были согласны только по поводу одного требования – премьер-министр должен покинуть свой пост. Я обратилась в его офис с просьбой интервью, но положительного ответа особенно не ждала. Вместо этого я отправилась с одним из членов Аль-Вефак, с которым я несколько раз встречалась ранее, на пятничную службу в Дираз.

Этот человек стал одним из моих самых надежных источников в Бахрейне. Я часто обращалась к нему, чтобы перепроверить информацию и для того, чтобы более детально поговорить о том, куда движется страна. По различным причинам он просил не называть его имя.

– Давайте встретимся в кофейне «Коста» на дороге Будайа, – сказал он в тот день.

Я решила, что до встречи успею побывать в нескольких окрестных деревеньках, поэтому надела поверх футболки и джинсов расшитую бисером абайю, которая была у меня со времен Зарки, а на голову повязала черный пакистанский шарф.

После того как мы с Абу Хусейном объехали деревни, он отвез меня в кофейню, широко известное место встречи оппозиционных групп.

– Почему кофейня «Коста»? – спросила я у своего источника, когда мы встретились.

Он сказал, что владелец этого заведения поддерживает Аль-Вефак и протестное движение.

– Не означает ли это, что вы, ребята, избегаете бывать в других кофейнях? И наоборот?

Он признал, что именно так дело и обстоит.

– Если вы все так сильно друг друга ненавидите, как эта страна сможет оставаться единой? – спросила я. – Как залечить все эти раны?

– Со временем, – ответил он. – Инша’Аллах!

Я сказала ему, что в Ираке это, по всей видимости, не сработало:

– Сейчас там разделение на секты все усиливается. Разве люди не видят, что происходит в регионе, что расхождение все увеличивается?

Группа мужчин подошла поприветствовать моего источника. Когда они ушли, он сказал, что все эти люди работают корреспондентами на местах или переводчиками в средствах массовой информации.

– А они активисты протестного движения?

– Да, все они поддерживают партию и протесты, да сохранит их Аллах, – ответил он.

– И одновременно работают на западные средства массовой информации?

Он кивнул.

Я подумала, что со стороны оппозиции это удачный ход. Если мировая пресса полагается на корреспондентов и переводчиков, которые уже выбрали свою сторону, будет гораздо легче потерять суть того, что происходит.

Нам только принесли кофе, когда у меня зазвонил телефон. Я узнала номер референта премьер-министра по связям с прессой. Он спросил, где я нахожусь.

– Я в кофейне «Коста» на… подождите секунду, как там называется эта дорога? – спросила я у своего источника.

Он сказал мне название, и я повторила за ним.

– Кофейня «Коста»? Дорога Будайа? Что вы там делаете? – спросил референт.

В его голосе я услышала сарказм.

Я поняла, что место встречи оппозиционеров известно не только им, но и всей стране.

– Ну ладно, сейчас это не имеет значения, – сказал референт. – У вас есть машина?

– Да, меня ждет такси.

– Хорошо. Приезжайте в офис премьер-министра. Только прямо сейчас!

– Зачем?

– А вы разве не говорили, что хотите взять у него интервью? Так что приезжайте прямо сейчас. Ваши друзья из кофейни «Коста» вполне могут подождать.

Поняв, куда я направляюсь, мой источник начал хихикать.

– Так вы собираетесь прямо к премьер-министру? Не буду спрашивать, с кем вы собираетесь встречаться, но вы в курсе, что на вас джинсы и кроссовки? Не могу дождаться возможности прочитать ваше интервью!

Он расхохотался.