Мне сказали прийти одной

В те времена, когда она была в нужде и отчаянии, Малике очень помог имам. Она не могла читать по-арабски, но читала Коран на французском, и ее захватила очень суровая интерпретация ислама. Начав вращаться в более радикальных кругах, Малика вышла замуж за тунисского боевика, верного Усаме бен Ладену. Его звали Абдесатер Дахмейн.

С самого начала религиозный пыл Малики был соединен с вполне светской злостью. Она чувствовала, что весь мир против мусульман. В 2001 году она, как и Фатиха, переехала вместе с мужем в Афганистан, где он тренировался в лагере «Аль-Каиды», а она жила в Джалалабаде, в одном доме с другими женщинами-иностранками.

Малика сказала, что Талибан – это образец исламского государства. Единственное, против чего она возражала, – это носить бурку, одежду, полностью закрывающую все тело, к которой исламисты принуждали женщин. Ее Малика называла «пластиковым мешком». Как иностранке, ей позволили носить вместо бурки длинное черное покрывало. «У женщин под властью Талибана проблем нет, – сказала мне она. – Они в безопасности».

Муж Малики был одним из двух убийц, которых 9 сентября 2001 года, за два дня до терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне, бен Ладен отрядил, чтобы уничтожить лидера Северного альянса Ахмада Шаха Масуда. Представившись журналистами с арабского телевидения, которые пришли взять интервью у прославленного лидера сопротивления, мужчины пронесли с собой камеру, начиненную взрывчаткой. Дахмейн выжил во время нападения, но был застрелен при попытке скрыться.

Малику немедленно схватили последователи Масуда. Напуганная, она убедила бельгийские власти организовать ей безопасное возвращение домой после того, как Соединенные Штаты начали бомбить Афганистан в октябре 2001 года.

Вернушись в Бельгию, Малика оказалась одной из более двух десятков обвиняемых в соучастии убийству Ахмада Шаха Масуда. Покрытая черным покрывалом, она клялась под присягой, что занималась гуманитарной деятельностью и понятия не имела о занятиях мужа. В конце концов, значительных доказательств ее вины не нашлось.

Тем временем статус Малики как вдовы мученика повысился. Она рассказала свою историю журналисту, который помог ей написать воспоминания, и она приобрела репутацию женщины, которая вдохновляет других на джихад по Интернету. В Сети Малика познакомилась с Моезом Гарсалауи, тунисцем, который был на несколько лет младше ее. Он имел в Швейцарии статус политического беженца. Они поженились и переехали в маленькую швейцарскую деревушку, где занимались несколькими посвященными «Аль-Каиде» сайтами и форумами в Интернете. Эти действия были квалифицированы швейцарскими властями как первое в стране преступление, связанное с Интернетом.

В конце апреля 2005 года швейцарская полиция ворвалась в их дом на рассвете и арестовала обоих супругов. Мой источник, который возглавлял специальное подразделение федеральной полиции, сообщил, что Моез бросился к компьютеру, чтобы уничтожить все компрометирующие материалы, и начал дрожать, когда его арестовали. Малика же была абсолютно спокойна. На ней была только пижама, и она потребовала, чтобы ей позволили надеть хиджаб и прикрыть лицо. «У нее довольно сильный характер», – прокомментировал мой источник.

Позже Малика говорила, что швейцарские полицейские избили ее мужа, завязали ему глаза, а какой-то мужчина хватал ее, когда она спала без покрывала. В 2008 году по обвинению в призывах к насилию и поддержке преступной организации она получила шесть месяцев тюремного заключения условно.

Ее муж, против которого были выдвинуты более серьезные обвинения, был освобожден после двадцати трех дней в тюрьме. Швейцарские власти подозревали, что он набирал людей для совершения терактов и что он связан с террористическими группировками, действующим на территории племен в Пакистане. В 2014 году власти сообщили, что потеряли его след после освобождения из тюрьмы, и Малика не говорила им, где он, отвечая только, что муж уехал в путешествие. В конце концов, она была приговорена в Бельгии к восьми годам тюрьмы.

Теперь, после нападения на «Шарли Эбдо», в Париже появилась еще одна женщина из Северной Африки, которая была вдовой «мученика», погибшего в крупной международной операции. Теперь я работала по контракту с «Вашингтон пост», и мы с моим коллегой Майклом Бирнбаумом пытались разузнать все о жизни двадцатишестилетней Хайят Бумедиен. Мы посещали места, где жили ее родные или она сама, разговаривали с ее родственниками и друзьями. Также я отметила, что французские следователи нашли среди вещей в ее квартире копию воспоминаний Малики.

Вместе с нашим французским местным корреспондентом Клеофи Демустье мы с Майклом побывали в Вилье-сюр-Марн, где выросла Бумедиен и жили ее родители, братья и сестры.

Большинство зданий в городе выглядело так, как будто их нужно было отремонтировать десять лет назад, но об этом позабыли. Граффити покрывали стены, и я услышала, как дети, стоящие кружком и просматривающие видео на своих смартфонах, ругаются на смеси арабского и французского.