Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

Он мне не понравился с первого взгляда, ладно расстроил все мои планы, но еще и самолюбие мое не пощадил ни капельки; он не стал заходить через главный вход, а вместо этого влез по вентиляционной шахте, а мы живем на пятом этаже, но он все равно влез, я даже сначала решил, что это вор: грязный, лицо в пыли, во рту окурок, отец стал громко ругать меня, почему я не открываю дверь. Цинтяо от испуга завизжала, я на самом деле постеснялся признаться, что это мой отец, поскольку он разительно отличался от папы-директора, которым я хвастался перед ней, даже его произношение – смесь южных и северных диалектов – заставило меня покраснеть. Я хотел увести Цинтяо из гостиной, но папа резво спрыгнул вниз и нагло встал передо мной, потом чертыхнулся, выплюнул сигарету, протянул руку и сорвал с моей головы шерстяную шапку, сказал:

– Как ты вырос-то, неудивительно, что я тебя не признал – когда уезжал, ты был совсем ребенок.

Я тихонько шепнул Цинтяо, что это мой дальний родственник, Цинтяо выругалась:

– Вот ведь старый черт!

Мне дико не понравилось, что этот Старый черт моей шапкой отряхнул с себя пыль, Цинтяо говорила, что моя шапка связана из самой качественной шерсти. Я отобрал у отца шапку, а он повернулся и нагло велел, чтоб я шапкой стряхнул у него копоть со спины; я, разумеется, не послушался, тут Цинтяо не выдержала, открыла было рот, чтобы выругаться, но я быстро нагнулся и шепнул ей на ухо, мол, он сейчас уходит. Старый черт повернулся и стал чудно тыкать пальцем в Цинтяо и приговаривать, чтобы я велел ей убираться. Я не понимал, чего это с ним, и хотел объяснить, что это Старый черт просто ослышался, но Старый черт, как назло, добавил:

– Провожать не будем.

Эта фраза Цинтяо очень расстроила; закрыв обеими руками лицо, она убежала в спальню за Сыдином, я хотел броситься на Старого черта и укусить пару раз, это уж слишком, а он еще спросил меня: а шлепанцы на Цинтяо не наши ли, а то пусть снимет.

Цинтяо открыла дверь спальни и попросила меня зайти, поджарый Сыдин лениво поднялся с постели, натянул одежду и велел мне вытолкать Старого черта. Мне очень не понравилось, что он строит из себя хер знает кого, даже не смотрит на меня, но, увидев, что из глаз Цинтяо текут слезы в три ручья, ужасно расстроился; и в тот момент, когда меня охватили сложные чувства, Старый черт втащил через окно свой тюк, спокойнехонько открыл молнию, достал полотенце и зубную щетку, я перепугался и упрашивал не делать этого, ведь скоро вернется бабушка. Он взглянул на меня, а потом вытащил электробритву. Внезапно я в ярости долбанул кулаком по столу, но Старый черт велел мне умерить пыл, поскольку из столешницы торчит маленький гвоздик, он его только что приметил; с этими словами он начал снимать верхнюю одежду. Скрипнула дверь спальни и в гостиной появился Сыдин, с кислой миной он уселся на диван, вынул из кармана брюк носки и натянул их. Старый черт велел ему встать, чтобы не мять его одежду. Попутно он ухватил гвоздик, торчавший из столешницы, и с одного раза выдернул наружу, я аж крякнул от изумления. Цинтяо бросилась в спальню и привела оттуда остатки компании. Сыдин, поглядывая искоса на Старого черта, заворчал по-стариковски:

– Этот малый вообще, что ли, уходить не собирается?

Старый черт поморщился и сказал ему, дескать, я тебя прошу не мять мою одежду, ты что, не слышишь? Сыдин и не вздумал пошевелиться, тогда Старый черт бесцеремонно сдернул его с дивана, обычно внушительный и воинственный Сыдин в руках моего отца казался жалким цыпленком. Сыдин пару раз трепыхнулся, а потом отец бросил его на пол, парень жалобно ойкнул, а я едва не рассмеялся. Сыдин покраснел, мышцы напряглись, он вынул ножик и собрался «поникать» Старого черта; Цинтяо пронзительно завопила, вопль получился жутким, я даже дышать перестал. Старый черт с ухмылочкой ждал, когда Сыдин бросится на него, а потом резко схватил того за локоть и завел его за спину так, что парень сложился пополам и запричитал. «И поделом!» – чуть было не вырвалось у меня. Хоть мне и не нравился Старый черт, но Сыдина я ненавидел сильнее, а потому одобрил, когда Старый черт развернул Сыдина и дал ему хорошего пинка по острой заднице; когда Сыдин ударился головой о стену, и на лбу выросла огромная шишка, я очень обрадовался. Парень бросился было к дверям, но Старый черт снова загнал его на кухню, протер шишку свиным салом, чтоб опухоль спала, а потом велел убираться. Я перепугался так, что все тело обмякло, поскольку считал, что Старому черту не стоит отпускать Сыдина, ведь он обязательно вернется отомстить; я хотел договориться оставить остальных, но Старый черт был неумолим и всех прогнал, не веря, что так можно навлечь на себя беду, – толпа мажоров, а он только рявкнул, и они уже в панике разбежались. Цинтяо уходила самой последней, посмотрела на меня и с грохотом захлопнула дверь.