Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

Однако, как бы интригующе ни звучали эти описания, – многие ученые считают, что такое учение существовало лишь в умах инквизиторов. Большая часть свидетельств об этих еретических взглядах дошла до нас в протоколах допросов и судов, где обвиняемые под страшным давлением, зачастую под пытками говорили то, что инквизиторы вкладывали им в уста. Без сомнения, многие обвинения в ереси свободного духа ложны или преувеличены; и известно, что инквизиторы предлагали подозреваемым стандартные списки вопросов и добивались утвердительных ответов. Однако признания обвиняемых по всей Европе звучат почти одинаково – и это говорит в пользу единой масштабной организации.

Более того, пересказывая взгляды еретиков, инквизиторы преувеличивали и искажали их, стремясь представить еретиков людьми максимально опасными и в то же время безумными. Как правило, современники обвиняли еретиков и в немыслимых сексуальных эксцессах – такие рассказы были своего рода «благочестивой порнографией». Ни один разумный историк не станет принимать подобные свидетельства без тщательной проверки. Если бы протестантизм в XVI веке проиграл – можно только гадать, как восстанавливали бы его современные историки на основе вымученных под пытками признаний!

Однако, пусть учение свободного духа и окружено мифами – несомненно, что на протяжении нескольких столетий разные люди, в самом различном историческом и культурном окружении, приходили к подобным взглядам и высказывали их самостоятельно. Таким было, например, движение рантеров в Англии XVII века; уже в век индустриальной революции с рантерами боролся Джон Уэсли, основатель методизма. За свободным духом в самом деле стояла некая реальность – и историческая преемственность⁵⁶.

Иногда нам удается услышать собственный голос движения – и голос этот поразителен. В материалах расследований встречаются рассказы о том, как обвиняемые выражают свои взгляды открыто, без давления и угроз, – хотя и знают, что за это им грозит неминуемая смерть. Подобные случаи не только подтверждают существование идей свободного духа, но и позволяют нам бросить взгляд на религиозные споры, порой основанные на доступе к совершенно неожиданным для нас священным текстам⁵⁷.

Хорошо известный пример – Иоганн Хартман, допрошенный в 1367 году в Эрфурте и без принуждения поведавший о своих взглядах. Как и Назарий, живший столетием раньше, он дает нам возможность заглянуть в мир альтернативного религиозного сознания средневекового человека. Хартман провозглашал своего рода коммунизм на религиозной основе: в результате в средневековых сообщениях он предстает кем-то вроде героя, а марксисты считают его своим предшественником. Однако более всего поражают его религиозные взгляды. Они поистине удивительны, даже если это его собственные эксцентричные вымыслы; если же Хартман опирался на какую-то традицию – его откровения показывают, что жители средневековой Европы порой верили в поистине странные вещи⁵⁸.

Как и в большинстве подобных случаев, следователь исходил из того, что еретик отрицает обычные правила нравственности. Получив такое признание, далее он переходил к деталям – требовал от допрашиваемого сознаться в конкретных примерах безнравственного поведения, особенно сексуального. Может ли разумный человек не верить, что секс, не освященный церковью, – смертный грех?.. Однако дальше допрос Хартмана движется в странном направлении. Ни с того ни с сего следователь интересуется, был ли Свободным Духом сам Христос. Хартман не дает однозначного ответа. Поначалу – нет, отвечает он. Когда Иисус в Гефсиманском саду молит Отца своего пронести мимо него чашу сию – конечно, он обычный человек. Но во время распятия в Страстную пятницу он стал по-настоящему свободен.

Дальше следователь спрашивает: спал ли Христос с Марией Магдалиной после Воскресения? До сих пор Хартман говорил вполне открыто – теперь начинает выражаться уклончиво, и это странно: он ведь не может не понимать, что предыдущими своими речами гарантированно отправил себя на костер. Тем не менее «он отвечал, что этот вопрос требует серьезного и вдумчивого исследования, и хотя сам он знает ответ, но предпочел бы не высказывать своего мнения»⁵⁹.

Можно видеть в Хартмане сумасшедшего, а можно – изобретателя и вдохновителя новой религии. Однако у взглядов его, несомненно, долгая историческая родословная, а в замечании о «человеческом» поведении Иисуса перед распятием отразились бесчисленные споры прошедших веков о природе Воплощения. Хартман не первый полагал, что при жизни Иисус не был Богом, что божественность он получил позже – скорее всего, при Воскресении. Многие гностики, подобно ему, верили, что евангельские истории – лишь символические описания внутренних, психологических реалий.