Многоножка

— Это же вы должны определять, товарищ руководитель, — нарочито деловым тоном сказал Серёжа.

— А, ну… — замялась Света. — Были кое-какие дела… Так что я подумала, что Людмила Юрьевна вас организует.

— Дела — с Ромой связаны? — спросил Костя спокойно.

Света тяжело вздохнула.

— Да… И там, ребята, всё совсем непросто.

— В плане?

— Да нужно было как-то похороны организовать. Мы хотели с его родителями связаться, но оба… бесследно исчезли. Телефоны не отвечают, дома никого нет, соседи не в курсе: кто-то только сказал, что жена с вещами куда-то уезжала, но про мужа — ни слова. Я вам больше скажу: Ромина бабушка, мама его отца, подала в полицию заявление, что человек пропал. Она до него дозвониться не может. Что у них там вообще происходит — хрен его разберёт… — Света выглядела совершенно растерянной.

Никто не нашёл нужных слов, все лишь молча переглянулись. История действительно отдавала чем-то нехорошим.

— А вы-то чего тут, раз занятия нет? — спросила Света, решив сменить тему.

Ребята переглянулись.

— Просто… Так вышло, что случайно сюда собрались, — сказал Костя.

— Света, ты не знаешь, как там Тамара? — спросил Серёжа.

Света мотнула головой.

— У меня времени не было дойти до неё… Но сами понимаете, что ей, скорее всего, очень плохо. Я не знаю, как мы теперь без неё…

— Никак, — сказала Ксюша серьёзно, кажется, успокоившись. Она шмыгнула носом и усердно вытирала глаза. — Света, ты должна поговорить с ней. Она… она очень верила тебе, всегда говорила с тобой за всех нас. Давай ты теперь поможешь ей… от всех нас.

— Если нужно, мы пойдём тоже, все вместе, — сказали Серёжа с Костей.

— Она однажды спасла «Стаккато», — сказала Нюра. — Теперь мы должны её выручить.

— Ребята-ребята, полегче! — остановила их Света. — Вы что от неё хотите — чтобы она просто взяла и воспрянула духом после того, как умер её друг? Вы серьёзно? Это так не проходит!..

— В «Стаккато» ей может стать легче, — сказала Ксюша. — Пусть тот фильм и не помог так, как мы хотели, но…

— Ксюша права, — согласилась Нюра. — Если Тамара замкнётся в себе, то ничего хорошего не будет. А нам скоро спектакль играть, все помнят?

Ответом было молчание: помнили все, но после произошедшего играть никто не горел желанием. Никто особо даже и не думал о том, чтобы репетировать — потому что было не до того.

— Мы не хотим заставлять её забывать про Ромку, — сказал Костя. — Потому что это и неправильно. Но если есть шанс поддержать её, выручить, дать понять, что она не одна… То я считаю, что кто-то должен поговорить с ней.

Глубоко вдохнув носом воздух, Света сказала:

— Ладно. Хорошо. Я это сделаю.

39. Спасибо!

— Ты так и не проснулась, — сказала Нюра, на лицо которой была надета кроличья маска. — Хотя угрожала мне этим. Помнишь?

Вокруг всё ещё было фиолетовое свечение, и они по-прежнему сидели в автобусе. Только Тамара чувствовала, что сейчас ей нисколько не любопытно, куда они едут. Не хочется просыпаться. Она видела на удивление осознанный сон, и удерживала собственное сознание ровно на сонной кромке: она не проваливалась вниз, окончательно поверив в происходящее, и не взлетала вверх, чтобы вырваться из оков сновидения. Она чувствовала, что что-то будто бы плохое поджидает её там, наверху. И встречаться с этим ей не захочется.

Почему-то стало грустно.

— Почему на тебе маска? — спросила Тамара Нюру. — Ты что, маскируешься?

— Да, так и есть, — подтвердила Нюра. — Притворяюсь кроликом, хотя на самом деле… Наверное, я не кролик.

— А кто тогда?

— Не знаю. Может, иногда мне хотелось бы верить, что я всё же кролик. Может быть… Всем нам хотелось бы быть кем-то ещё.

Голос из-под маски звучал чуть глухо. Судя по отблескам, она была сделана из плотной матовой пластмассы.

— Нюра, куда мы едем? — спросила Тамара, стараясь не глядеть в окна, за которыми начали скакать зловещие тени, от которых кожа рук покрывалась мурашками.

Нюра медленно повернула голову.

— Туда, куда ты больше всего не хочешь.

— Почему?

— Потому что это совершенно необходимо.

Всё неудержимо рухнуло вниз, пропал и автобус, и сиреневое сияние снаружи, и Тамара почувствовала, что неудержимо падает куда-то вниз…

Она стояла напротив граффити «Скрытый смысл», но через дорогу. Она видела саму себя, и Ромку, который трудится над тем, чтобы испортить работу Дашиного друга. Нет, не испортить…

— Он не был с ним знаком, — сказала Нюра-в-Заячьей-Маске, стоящая рядом с Тамарой. Она позаботилась о том, чтобы одеться теплее, потому что на дворе была зима. — Для Ромы это граффити нарисовал не такой же, как он, мальчик, а скорее мир, который ему противостоял.

— Тогда… получается, он ошибается! — изумилась Тамара. — Он не прав!

Глаза заячьей маски взглянули на неё.

— А ты права?

Тамара опешила.

— Насчёт чего…

— Ты помогла ему сделать это. Тебе было весело. Портить чужую работу!.. — по маске проскользнула крохотная трещинка. Неужели Нюра злилась? Тамара отступила назад. Маска треснула, и под ней внезапно оказалась не Нюра, а Даша. — Он был моим другом!

— Я не знала этого! — Тамару что-то откинула назад, и она провалилась ещё ниже.