Множество книг, или Библиотека (Мириобиблион)

(107) Сообщив различные причины морских отливов, наш автор отметает их как лишенные истины и продолжает следующим образом: «Все это только презренная болтовня, и лучше промолчать, чтобы не придать какого-либо веса подтверждению, которое будет выдвинуто; оно с легкость приобретет уверенность». Прибавив к этому некоторые соображения, он опять возвращается к этой теме: «Именно поэтому мы можем позволить более свободно, потому что мы занялись поиском таких вещей, сообщить причины морских приливов, землетрясений, ветров, грома и других подобных явлений. Что касается печальных событий, которые сопутствуют катастрофам, о них мы узнали из рассказов сведущих людей. Нам очень хотелось бы найти наиболее вероятные гипотезы для объяснения причин удивительных (явлений), но мы пишем историю продиктованную истиной, поэтому мы не можем признать предположения, далекие от истины».

(108) В проливе, о котором мы говорили, нечто странное происходит с оливковыми деревьями. Во время прилива вода закрывает их, но когда она отступает, деревья в это время цветут. Здесь у морских скал есть растение, очень низкое и которое напоминает черный тростник. Туземцы говорят, что это волосы Исиды, пытаясь придать веры сказочному вымыслу. Когда это растение треплют волны, оно колеблется в разных направлениях, так как его ткани мягкие, и такое же явление наблюдается у других растений; но если отрезать кусок и оставить на воздухе, он мгновенно становится тверже железа.

(109) В местах, о которых мы говорили, обитает большое количество рыбы разных видов. Отметим один чрезвычайно черный, размером с человека: называют его эфиопом по этой причине и, потому что по очертаниям морда приплюснутая. Сначала те, кто ловили эту рыбу, верили в сходство ее с человеком и не ели, и не продавали ее; но со временем стали делать по другому и не придавать значения сходству.

(110) Мы представили данные пять книг и, насколько это зависело от нас, дали точную историю народов, живущих на юге. Что касается островов, позже открытых в море, о народах, их занимающих, о благовониях, что производит страна троглодитов, мы отказались от изложения истории, потому что возраст не позволяет нам взяться за это дело. Во-вторых, мы писали труды о Европе и Азии; наконец напомню, по причине бегства из Египта, мы не можем предоставить достаточно точные сведения. Что касается того, кто станет свидетелем этих предметов, и будет обладать стилем, достойным исторического повествования, и решимостью добиваться славы своею работой, то он, конечно, не отступит (от своего замысла).

(111) Арриан, написав книжечку о природе комет и строении метеоров, большим количеством доводов пытается показать, что такие явления не предвещают ничего ни хорошего, ни плохого.

Cod. 259. Антифон, Речи

Переводчик: Агностик

Прочитал речи Антифона[914], и нашел в них точность, силу и изобретательность. Этот оратор (при рассмотрении) вопросов исключительно правдоподобен и весьма искусен; он умело извлекает истину из мрака, ее скрывающего, своими доводами, тонкими и настойчивыми: часто отходя от рассуждений, он внезапно поворачивает свои речи в сторону законов и обычаев, тогда становится трогательным, но никогда не теряет из виду того, что мы называем приличия, благопристойность.

Цецилий говорит, что Антифону не известны фигуры мысли, которые он никогда ни искал, ни использовал такие удачные обороты, такие внезапные замены, через посредство которых мы переходим от одного к другому; что он говорил, полностью (соответствовало) его мыслям, без вымысла и околичностей; но естественною связью его мыслей и следствий, которые он извлекал, он поворачивал, так он того хотел, души своих слушателей. Древние риторы, добавляет он, не думали о том, как найти энтимему и ее лучше выразить: все они были заняты заботами достижения своею дикцией энергичности или приятности, гармонии всей своей композиции. Ибо они верили, что это сильное преимущество в ораторском искусстве. Затем тот же Цецилий высказывается в таком роде; когда я говорю, продолжает он, что речи Антифона не содержат фигур, я не претендую на утверждение, что все они совершенно лишены их; потому что мы находим вопрос, пролепсис, и еще кое-что подобное; но я имею в виду, что все это используется редко, к чему он приходит естественным путем, без помощи какого-либо метода, и чего он никогда не знал ни как искусство, ни как заповедь. Это то, что можно заметить и в сочинениях Антифона, и в таковых других риторов того времени; нет, как я уже сказал, полного отсутствия этих фигур; потому что так вряд ли возможно, чтобы в такой длинной речи они не проявились; потому что они не чувствовали ни их горячности, ни их числа, ни их разнообразия, но оправдано, когда говорится об пренебрежении этим искусством древними ораторами.