Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах

Интересно, что критические суждения в адрес легенды о Чехе, Лехе и Русе побуждали некоторых авторов предпринимать тематические исследовательские экспедиции на родину легендарных братьев — в Хорватию. Одним из таких пытливых исследователей был чешский ученый Иоанн Христофор Йордан, автор книги «О первоначалах славян» («De originibus Slavicis», 1742 г.). При подготовке своего грандиозного труда о славянских древностях, сыгравшего важную роль в историографии эпохи барокко и зарождении славяноведения, Йордан в 1740 г. специально посетил Крапину с целью проверки информации о проживании здесь первых славянских князей, в отношении которой в середине XVIII в. в интеллектуальной среде стал возникать скепсис.

Йордан высказывает мнение, что Крапина в прошлом называлась Крупой, каковое название было зафиксировано в более ранних источниках, и именно от него появилось название замка Крапина. Далее Йордан подробно описывает Крапину, обращая внимание на наличие в пределах города трех возвышенностей. Один из этих холмов, расположенный на восточном берегу реки Крапины, со средневековым замком, восстановленным в 1610 г. — это и есть замок Крапина. Другая возвышенность, расположенная на западном берегу, с руинами старых зданий носит имя горы св. Иосифа по находящейся на ней часовне. Наконец, третий холм, также на западном берегу, лежащий к югу от горы св. Иосифа, носит название Шабац. Йордан отмечает, что на третьем холме не видно никаких руин, однако высказывает догадку, что они скрыты под землей. Описав таким образом точное местоположение этих трех холмов, Йордан дает следующий комментарий: «Непрерывная традиция (traditio perpetua) тамошних жителей говорит, что на этих трех холмах в отдельных замках сидели трое братьев, Чех, Лех и Рус, но, поссорившись между собой из-за сестры, разошлись по разным землям». Замок Псари, в котором сидел Чех, Йордан отождествляет с холмом св. Иосифа, заключая при этом, что два других холма — Крапина, где находилась резиденция Леха, и Шабац, где сидел Рус, — сохранили свои первоначальные названия.

Констатируя, что «других возвышенностей на реке Крапине, которые были бы пригодны для городища или замка, нет», Йордан сопровождает этот вывод оговоркой о наличии на дороге, связывающей Крапину с Загребом, некой деревни Псарьево, однако уточняет, что в районе деревни нет ни реки, ни холма с замком[441]. Как справедливо заметил по этому поводу хорватский историк Ф. Шишич, «непрерывная традиция жителей Крапины», связывавшая три городских холма с местопребыванием на них Чеха, Леха и Руса, очевидно, является результатом популяризации крапинского мифа в Хорватии в столетие, предшествующее появлению здесь Йордана[442]. Из труда Йордана вытекает, что точная локализация замков и в первую очередь идентификация с замком Псари горы св. Иосифа была впервые осуществлена самим Йорданом. «Народная традиция», возникшая под влиянием популяризации книжного знания, если таковая вообще существовала на тот момент, возможно, еще не отличалась в этом вопросе определенностью.

Как видно, экспедиция Йордана дала защитникам легенды главный аргумент. Любую несообразность теперь можно было объяснить народной традицией. Именно к ней относил легенду о хорватских княжичах и хорватский полигистор, иезуит и профессор теологии Андрия Ямбрешич (1706–1758). В своем «Латинском лексиконе иллирских, венгерских и латинских слов» (1742 г.) он дал развернутый комментарий об исторической роли Крапины, родины Чеха, Леха и Руса, правда, оговаривая при этом, что таковой история Крапины предстает, если верить преданиям. В частности, Ямбрешич ссылается на представление, согласно которому Крапина не только процветала как город еще до Рождества Христова, но и была столицей иллирского царя и соответственно центром всего Иллирика. Сообщая, что из Крапины происходили славные королевичи Чех и Лех, основатели Чешского и Польского королевств, Ямбрешич отмечает: «Некоторые добавляют еще и третьего королевича по имени Моск, первого воеводу московского народа»[443]. Появление имени Моска в «Лексиконе» Ямбрешича[444], очевидно, связано с польской историографической традицией.

Следует отметить, что «Лексикон» был специально предназначен для учебного использования и, несомненно, оказал большое влияние на распространение крапинского мифа в Хорватии. По всему видно, что ко времени появления «Лексикона» Ямбрешича крапинский миф имел широкое распространение как в самой Хорватии, так и далеко за ее пределами. Об этом свидетельствует ссылка Ямбрешича на предания, а также упоминание им иностранцев, прибывающих в Крапину для осмотра местных руин и испытывающих благоговение при виде памятников древнейшей истории славян.