Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Другие европейские страны также использовались в качестве родины родоначальников фамилий русского дворянства, но в куда меньшем масштабе, чем Германия. Довольно популярна была Италия, откуда выводили Паниных (якобы из рода Panini, сбежавших в XIV в. от гражданской войны гвельфов и гибеллинов), Чичериных (от Чичери, будто бы приехавшего в Москву в 1472 г. в свите Софьи Палеолог). Из Богемии (Чехии) выводили Хрущовых и Шиповых. Назимовых возводили к греческому роду, Дохтуровых – к мужу «греческой веры» Кириллу Ивановичу Дохтурову, выехавшему «из Царьграда» (!) при Иване IV.

Экзотично смотрелись Боратынские, по одной из версий, происходившие от Зоара, «одного из вождей дружин, наводнивших Европу в V столетии»[374]. Бакунины, по легенде, происходили из Трансильвании. Некий Зенислав Бакунин «из рода Батори» в 1492 г. выехал в Россию со старшими братьями Батугердом (от него и произошли Бакунины) и Анципитром[375]. В XVII в. появляются легенды о родах, происходящих из Рима. Наиболее известны здесь Корсаковы, ведущие свой род ни много ни мало от Юпитера и Геркулеса. Причем в 1677 г. из-за такого происхождения им разрешили именоваться «Римские-Корсаковы». Но они на всякий случай дополнительно включили в легенду свое родство с мифическим основателем династии великих князей литовских Палемоном[376].

Сложнее складывались генеалогические отношения с непосредственными соседями Русского государства – Королевством Польским, Великим княжеством Литовским и татарскими ханствами. Выезды в XV–XVII вв. носили довольно масштабный характер. Здесь легенды и мифы причудливо переплетались с историей реальных переходов, и отделить правду от фальсификации не всегда представляется возможным. Оставляя в стороне этот вопрос, обратимся к идеологической составляющей легенд.

Рассказы о происхождении родов от выезжих татар – это прежде всего повествование о чудесном обращении неверных к христианству. Это выбор истинной веры, практически аналогичный новозаветным примерам обращения. Тем самым род сразу же возвышался, его происхождение связывалось с событиями высокого значения и смысла. Наиболее известна созданная в конце XVI в. легенда о знатном татарине Чете, которому во сне явилась Богородица со свв. Ипатием и Филиппом. Пробудившийся новообращенный крестился и основал Ипатьев монастырь. Чет считался основателем рода Бориса Годунова[377]. В контексте борьбы за власть в 1590-х гг. иметь такого почетного предка было полезно.

В качестве другого яркого примера приведем родословие Мещерских. Они происходили от Уссейна Ширинского, который пришел из Большой Орды в Мещёру и завоевал ее. Его сын Беклемиш в 1298 г. в Андрееве городке поставил храм Преображения Господня и крестил многих людей, и за эти духовные подвиги был удостоен фамилии Мещерский[378].

К этим генеалогиям изготавливались семейные реликвии. Например, Аничковы вели свой род от татарина Берка, выехавшего в 1301 г. к Ивану Калите и крещенного самим митрополитом Петром. Они хранили в роду серебряную панагию и ковш с благословляющей надписью: «Аз смиренный митрополит Петр Киевский и всея России благословил естьми сына своего Берку царевича в святом крещении Анания» (характер надписи выдает ее позднее происхождение; видимо, ковш был изготовлен тогда же, когда и сочинена родословная). Ковш был помещен на гербе Аничковых. Похожую историю представляет родословная Барановых. Они происходили от Мурзы-Ждана по прозвищу Баран, выехавшего из Крыма к Василию Темному в 1430 г. и служившего ему «на коне, при сабле, луке со стрелами», за что был пожалован ключом. Все эти предметы попали на герб Барановых[379].