Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Есть некоторые детали в этой картине, которые всегда воспринимались историками искусства как заведомо «неправильные» с исторической точки зрения. Одна из таких «неправильностей» – античная ваза у ног Рогнеды. Стоит, однако, напомнить, что средневековые правители Древней Руси стремились вести свою родословную от героев античной истории, так что появление на картине этой античной вазы можно рассматривать и как «иллюстрацию» к идее преемственности власти.

Одеяния главных героев тоже всегда вызывали споры. Действительно, если второстепенные герои имели костюмы, приближенные к русским историческим хотя бы в основных деталях – остроконечный шлем у воина, стоящего позади Владимира, головная повязка у коленопреклоненной девушки и т. п., то одеяния Владимира и Рогнеды скорее срисованы с полотен западноевропейских средневековых мастеров. Это и подбитый горностаем наряд Владимира, и корона с зубцами, венчающая голову новгородского князя, да и одеяние Рогнеды напоминает средневековое сюрко. Лосенко, как можно судить по нарядам второстепенных героев, имел представление о русском историческом костюме и, возможно, сознательно облачил главных героев в западноевропейские наряды, для того чтобы подчеркнуть близость русской средневековой элиты к европейской.

Разумеется, и помимо картины Лосенко можно привести множество примеров[460] медиевиальной живописи этого периода[461]. Средневековые сюжеты русской истории были широко представлены в сериях памятных медалей, которые получили распространение во второй половине XVIII в. В 1768 г. опираясь на «Краткий Российский летописец», составленный М. В. Ломоносовым и А. И. Болтиным, И.-Г. Вехтер и И. Гасс создали серию портретных медалей, начиная с древнерусских князей. В 1774–1775 гг. Ф. И. Шубин на их основе создал 58 портретов-медальонов российских монархов от Рюрика до Елизаветы Петровны. Примечателен «медальный» проект Екатерины II, для которого планировалось сделать 235 медалей (сделали 94). Он был очень подробен и сосредоточен на Средневековье – периоде от смерти Гостомысла в 860 г. до смерти Мстислава Великого в 1132 г. Медиевальная ориентация здесь, видимо, не несет идеологического содержания: просто решили начать с истоков русской истории, а дальше по хронологии пройти не сумели.

Для темы нашей книги наибольший интерес представляют проекты медалей Екатерины II, снабженные девизами, поскольку они показывают, в каком символическом ключе были востребованы события русской средневековой истории в конце XVIII в.: «Великодушен до конца» (передача Рюриком опекунства над Игорем Олегу), «Созидает повсюду» (основание Олегом городов), «Дань, выгоды, торговля» (на мир с Византией), «Предприятие успехом увенчано» (на наречение Олега «вещим», «премудрым»[462] и т. д.)[463].

Здесь примечательно, как связываются древнерусские исторические образы с иллюстрированием моральных ценностей эпохи Просвещения, декларируемых российской властью. Этот процесс отчетливо проявляется в литературе XVIII в.

Для национальных проектов конца XVIII – начала XIX в. огромную роль играл язык. Как показал Б. Андерсон, в процессе развития наций происходит «филологическая революция», язык и национальная литература становятся не просто средством коммуникации, а национальной скрепой[464]. Русская литература обращается в XVIII в. к русскому Средневековью, первоначально в жанре драмы. Отечественные драматурги ориентировались на сюжетные линии западных образцов. Исторические события служили красивым фоном, завораживающей декорацией, внутри которой происходило театральное действие в соответствии с жанром высокой трагедии в духе классицизма. Обращение к российскому прошлому сближало содержание произведений с российским зрителем (читателем). В этом выражалась мысль, что и нашим героям, нашей истории присущи те же принципы, эмоции и переживания, что и героям классических драматических произведений. Обращение к русскому медиевализму тем самым оказывалось здесь инструментом для культурного сближения России и Европы. Это была не попытка обращения к урокам прошлого, не реанимация русской истории перед аудиторией. Персонажи использовались сугубо утилитарно, вписывались в нужный литературный контекст. Конечно, использование в драмах древнерусских имен способствовало их глорификации и настраивало читателя на будущее обращение к русской истории как к источнику сюжетов (а произойдет это уже в историческом романе первой половины XIX в.). Но надо четко осознавать, что, называя своих персонажей именами Рюрика или Олега, русские драматурги XVIII в. писали прежде всего о своем столетии, а не пытались воссоздать исторические образы знаменитых предков.