Оригинальностью отличался не только экстерьер здания, но и пышное оформление интерьеров, в котором сочетались росписи, лепнина, резьба и керамика – к примеру, в курительной комнате, решенной в ориенталистском стиле, или столовой, украшенной живописными изображениями птиц и растений. Уже к этому моменту для Гауди становится важен принцип собственноручного проектирования всех элементов декора здания и его внутреннего убранства, включая мебель.
Благодаря Висенсу, предоставившему архитектору полную свободу, но все же предложившему использовать в декоре собственную продукцию, керамика с этих пор станет неотъемлемой частью многих творений мастера.
Следующим заказом Гауди стал проект загородной летней виллы для графа Максимо Диаса де Кихано, известной как «Эль Каприччио» («Каприз»). Здесь, как и в Доме Висенса, в обилии использовалась глазурованная плитка, в данном случае декорированная цветами подсолнуха. Очевидно здесь еще и влияние арабской архитектуры – высокая башня над парадным входом в угловой части здания напоминает минарет и придает всему ансамблю особое изящество. Необычным, однако, кажется сочетание богато орнаментированной керамикой башни с почти классическими по форме колоннами входной зоны, на капителях которых изображены голуби, прячущиеся в пальмовых листьях.
В 1878 году в жизни Гауди происходит событие, определившее во многом его дальнейшую творческую судьбу – он знакомится со своим будущим покровителем Эусебио Гуэлем-и-Басигалупи. Гуэль стал для Гауди не просто заказчиком, но человеком, безмерно восхищавшимся его талантом и дававшим ему возможность воплощать в жизнь самые смелые и необычные замыслы.
Первой масштабной работой Гауди для Эусебио Гуэля стал проект въездных ворот и нескольких строений в его летней усадьбе в окрестностях Барселоны: дом привратника, конюшня, манеж, ограждение и смотровые площадки. В оригинальном виде сохранилось немногое.
Наибольшее внимание привлекают здесь знаменитые ворота в форме дракона. Угрожающая фигура фантастического существа словно охраняет и защищает вход в поместье Гуэль. Но есть у него и определенное символическое значение – он отсылает нас к образу недремлющего стоглавого дракона Ладона, стоящего на страже мифического Сада Гесперид. Именно в этом саду древнегреческий герой Геракл должен был добыть золотые яблоки. Яблоки он смог похитить, убив дракона, превращенного затем в созвездие. Возможно, именно поэтому в работе Гауди фигура дракона развернута точно на север, и ее очертания напоминают форму созвездия Дракона. Известно, что зодчий проявлял особый интерес к разного рода символике, в том числе слов, цифр или цветов.
Павильоны конюшни, манежа и дома привратника с внешней стороны богато декорированы керамической плиткой и рельефной кирпичной кладкой. Это последние постройки Гауди, в которых прослеживается влияние арабской архитектуры. Дом привратника состоит из трех частей, главная из которых имеет в плане восьмиугольник и завершается невысоким куполом. Конюшни – продолговатое здание со сводами параболической формы. Рядом с ними был выстроен круглый манеж, имеющий верхнюю галерею и купол с окнами, через которые проходит дневной свет. В облицовке фонаря манежа впервые был использован мозаичный декор из битой керамики (тренкадис), который станет в дальнейшем отличительным знаком многих построек Гауди. Считается, что этот прием использовался с давних пор каталонскими крестьянами для украшения домов.
Антонио Гауди
В столовой дома пространство между потолочными балками декорировано богатым резным орнаментом, в котором ярко-красные ягоды вишни переплетались с зелеными листьями. Вверх по стенам вился зеленый плющ, выполненный из прессованного картона так же, как и изображения птиц, снующих по небу среди падающих осенних листьев.
«Человек постоянно находится в процессе творчества. Но человек ничего не создает. Он открывает. Тот, кто стремится постичь законы природы для обоснования своей новой работы, трудится совместно с Создателем».
Антонио Гауди
Для стиля модерн был очень характерен изобразительный мотив подсолнуха, и особой популярностью он пользовался в Англии. Бытует мнение, что Гауди мог увидеть подобный вариант декора на фотографиях в архитектурных журналах. Однако для каталонского мастера, скорее всего, этот мотив имел свою особую символику и собственное значение.