Модернисты и бунтари. Бэкон, Фрейд, Хокни и Лондонская школа

Летом 1967 и 1968 годов он зарисовывал бассейн снова и снова; пытался и писать. Однако картины, вспоминал он, поначалу были «ужасные». В этом обыденном, приземленном месте Коссоф увидел некий микрокосм. Перед ним были три из четырех элементов: воздух, земля и вода, плюс геометрическая архитектура, изменчивый свет и великое множество почти обнаженных людей. Тема с явно классическими признаками – нимфы, купание юных – и при этом абсолютно будничная. Более того, бассейн и купальщики служат примером одного из качеств, которое, как считал Коссоф, делает попытки запечатлеть жизнь с помощью рисунка и живописи занятием одновременно захватывающим и пугающе близким к невозможному: ничто не остается неизменным, ни на мгновение. Это истинно, даже когда смотришь на неподвижную модель у себя в мастерской, – насколько же это истиннее, когда отваживаешься выйти из мастерской навстречу коловращению лондонских улиц или пловцам в Уиллесденском спортивном центре.

Греческий философ-досократик Гераклит Эфесский прославился замечанием о том, что невозможно дважды войти в одну реку. В интервале между первым и вторым заходом едва ли не каждая молекула воды в потоке уступит место другой. У художника, пытающегося зафиксировать образ постоянно движущейся цели, цель неуловима вдвойне. Изменяются и объект, и наблюдающий художник (Гераклит мог бы добавить, что «ты», пытающийся снова зайти в реку, тоже немного изменился). Коссоф описывал это так:

Каждый раз, когда модель садится позировать, всё меняется. Ты изменился, она изменилась. Свет изменился, баланс изменился. Подходы, которые ты пытался запомнить, уже не годятся, каждый день всё надо выстраивать заново, неважно, что ты зарисовываешь – модель или пейзаж. И так много, много раз[277]. Середина шестидесятых стала для Коссофа переходным и даже в какой-то мере кризисным периодом. Когда ему исполнилось сорок лет – а для большинства это рубеж, – на него обрушилась маленькая профессиональная катастрофа. Его прежнюю мастерскую в Уиллесден-Джанкшн затопило, многие картины были повреждены и практически уничтожены. Хуже того, ему казалось, что его работа, его место в искусстве – всё забывается, исчезает, смытое волной моды. В 1965 году вышла книга Джона Рассела и Брайана Робертсона «Личный взгляд: Живое британское искусство». В ней содержались очерки о живописцах – многие из них сейчас совершенно забыты, – прекрасно проиллюстрированные фотографиями Сноудона: художник и его работы. Коссоф там назван только раз, да и то ошибочно: в списке художников, не поддающихся классификации, он упомянут как «Дэвид Коссоф» – на самом деле так звали известного актера. Рассел и Робертсон в мире искусства были людьми влиятельными и компетентными, хорошо разбирались в предмете, и они – о ужас! – явно забыли, кто такой Леон Коссоф.

Он по-прежнему упорно рисовал бассейн с пловцами, с определенным успехом, и пробовал его писать – выходило гораздо хуже. В одно субботнее утро 1969 года он час-другой вот так писал – и соскреб всё, что сделал. Расстроенный Коссоф пошел обратно в бассейн рисовать, потом вернулся в мастерскую (теперь она была на первом этаже дома на Уиллесден-Грин, где он жил с семьей) – и снова начал писать. И наконец «картина случилась», как он сформулировал это позже[278]. В названии точно указаны время и место: Детский плавательный бассейн в и утра субботы. Август 1969 года.

* * *