Модернисты и бунтари. Бэкон, Фрейд, Хокни и Лондонская школа

Вероятно, отношение Бэкона к собственному искусству жестокого факта и трагического отчаяния – как бы он ни презирал абстракцию – продолжало беспокоить его и после возвращения в Лондон. Угроза состояла в том, что его творчество, которое еще десять лет назад казалось новым и ошеломляющим, возможно, начинало выглядеть старомодным. Некоторое представление об умонастроении Бэкона в то время дает рассказ о встрече с его тогдашним другом Фрэнком Боулингом в 1960 году. Боулинг, временно исключенный из Королевского колледжа искусств за женитьбу на помощнице секретаря Пэдди Китчен, искал утешения у Бэкона. Старший товарищ пригласил Боулинга в свою мастерскую и приготовил ему восхитивший того омлет: «Я в жизни не ел такого красивого и вкусного омлета, он отлично умел готовить». Бэкон пребывал в прекрасном расположении духа и, стараясь утешить приятеля, сказал, что Робин Дарвин – директор, выгнавший Боулинга, – худший из когда-либо живших художников. Он посоветовал Боулингу не обращать внимания на руководство художественной школы – что, так или иначе, было его собственной стратегией – и сосредоточиться на собственной манере писать. Затем Боулинг с Бэконом, выпившие довольно много, «сцепились» по поводу двух-и трехмерного пространства. Боулинг вспоминает:

Я сказал, что модернизму удалось акцентировать задачу живописи: маневрировать материалом – краской – на плоской поверхности холста. Картина должна быть динамичной везде, а пространство – плоским. Я в первый раз четко сформулировал то, что чувствовал интуитивно. Пространство Бэкона, как я был убежден, было пространством Ренессанса: сцена с фигурами на ней. Я продолжал в том же духе, не зная, насколько мои слова задели его.

Их дружбе вскоре пришел конец, возможно, потому что Боулинг, в сущности, счел творчество Бэкона устаревшим. Это не могло закончиться ничем хорошим. Проблемы пространства и плоскости в живописи были тогда жизненно важными. На взгляд некоторых авангардистов, даже картина Херона, получившая первый приз на конкурсе Джона Мура, всё еще оставалась слишком европейской, слишком английской. При полном отсутствии фигуративности в ней всё еще чувствовалась атмосферная дымка, оставшийся от прежних времен намек на воздух и облака. Возможно также, что по размерам – примерно три на четыре фута – она значительно уступала работам американцев с их эпическим масштабом. Размер – как и плоскостность – становился решающим фактором.

Патрик Херон

Картина с горизонтальными полосами

Ноябрь 1957 – январь 1956

Фрэнсис Бэкон

Этюд лежащей фигуры

Около 1959

В том же 1959 году, когда галерея Тейт показывала Новую американскую живопись, а Херон выиграл конкурс Джона Мура, в лондонском Институте современного искусства прошла выставка под названием Место[206]. На ней были представлены работы трех молодых художников: Робина Денни, Ричарда Смита и Ральфа Рамни. Херон и его современники казались им старомодными, а американское искусство – гораздо более привлекательным. Однако выставка Место радикально порывала с традицией и в способе показа картин. Их не стали развешивать по стенам, а установили задними поверхностями друг к другу: получились два параллельных зигзага, образовавшие нечто вроде лабиринта. На обратной стороне пригласительного билета имелся даже план этажа. Роджер Хилтон говорил о предметах, которые «слетают с холста и присоединяются к людям в помещении». Там были картины, которые фактически боролись с посетителями за пространство, придвигаясь прямо к ним, заманивая в ловушку.

Место было задумано как своего рода игра. Еще до начала работы три участника договорились о правилах: каждый экспонат должен быть размером семь на шесть футов, разрешается употреблять три цвета – красный, зеленый и черный, по отдельности (так как появилась возможность создавать монохромные картины) или в любом сочетании, по усмотрению художника. В рамках этих ограничений участникам позволялось работать максимально близко к своей привычной манере.