К концу 1920-х годов Харпер и Дэвис оба использовали новую социологическую лексику, а также разделяли просоветские настроения. Иронично, что они оба переняли свой сциентизм у своих сугубо консервативных наставников, Мерриама и Гиддингса, но все же извлекли из своего обучения основания для поддержки отдельных аспектов советской политики. Контраст между этими русистами и их наставниками демонстрирует, что социологические подходы к Советскому Союзу изначально не приводили к единому взгляду на события в Советском Союзе. Эти эпизоды также показывают, что профессиональная социология и просоветские настроения вряд ли были взаимоисключающими явлениями – на самом деле эти две идеи, столь часто оказывающиеся в прямом конфликте, могли быть и взаимодополняющими.
Другие ученые, чье образование и первоначальные интересы были связаны с экономикой, также обнаружили, что социологические подходы содействуют изучению Советского Союза. Например, специалист в области экономики труда из Чикагского университета Пол Дуглас изучал Советский Союз, следуя своим дисциплинарным интересам. Больше всего он известен тем, что вывел функцию Кобба – Дугласа, которая является ключевым понятием в этой области, но также Дуглас работал совместно с институциональными экономистами 1920-х годов, в том числе со своим однокурсником в Колумбийском университете Рексфордом Гаем Тагвеллом. Эти экономисты настаивали на том, что экономические процессы следует анализировать в контексте социальных и политических институтов, а не как изолированные операции на идеализированном свободном рынке. Что характерно, в статье Дугласа в институционалистском манифесте начала 1920-х годов под редакцией Тагвелла провозглашалась важность для экономического поведения неэкономических сил, таких как альтруизм [Douglas 1924]. Интерес Дугласа к России возник из его приверженности институционализму, а также трудовой политике. Например, его первая поездка в Россию в 1927 году состоялась в составе экспертной комиссии, сопровождавшей профсоюзную делегацию. По возвращении Дуглас стал петь дифирамбы советским профсоюзам, для чего он нашел две причины. Во-первых, утверждал он, профсоюзы способствуют увеличению производительности труда за счет повышения морального духа работников и обеспечения надлежащей подготовки и компенсации. Во-вторых, он высоко оценил заботу профсоюзов о «психологии работников». Подобно своему коллеге Харперу, выдвинувшему аргумент о том, что колхозы выполняют воспитательную функцию, Дуглас утверждал то же самое в отношении заводских профсоюзов. К этому времени он уже начал свое новаторское исследование реальной заработной платы в Соединенных Штатах, поэтому он также высоко оценил советскую систему оплаты труда [Douglas 1928a; Douglas 1928b; Douglas 1930]. Реформистские импульсы в сочетании с институционалистской мыслью научной экономики вызвали симпатию Дугласа к трудовой политике Советского Союза. Сосредоточив внимание на якобы схожих институтах в Соединенных Штатах и Советском Союзе, Дуглас изобразил СССР как высшую точку прогрессивной политики.
По возвращении из Москвы Дуглас сообщил Харперу, что профсоюзы вскоре вытеснят Коммунистическую партию как центр власти в Советском Союзе. Воодушевленный этой возможностью, Дуглас предложил провести междисциплинарное исследование советской экономической и политической жизни. Хотя он надеялся привлечь в свой проект внушительный круг западных ученых (в основном американских), его начинание вскоре было приостановлено. Советские чиновники отказывались открывать свою страну для такого всестороннего исследования, опасаясь, что результат окажется негативным. Как в своем меморандуме Политбюро предупредил заместитель наркома иностранных дел М. М. Литвинов: «Мы ни одного лишнего рубля кредита не получим из Америки на основании профессорских сообщений, хотя отрицательные отзывы даже профессоров могут влиять и на деловых людей». Даже энтузиазм Дугласа по отношению к Советскому Союзу как воплощению прогрессизма не смог повлиять на Политбюро, которое в конечном счете отклонило его предложение[281]
.