Моё пост-имаго

Здешние интерьеры были более роскошными и напыщенными, чем даже интерьеры Клуба охотников-путешественников. Шикарные цилиндры, белые перчатки и чопорные галстуки важных господ казались неотъемлемой частью обстановки. В воздухе висели облака дыма от невероятно дорогого табака, который можно было приобрести лишь в Старом центре. С легким шорохом сменялись ячейки механических часов – шел какой-то обратный отсчет.

В этих стенах проводили досуг банкиры, дорогие адвокаты, владельцы компаний и просто состоятельные джентльмены, не обремененные какими-либо занятиями. Даже если бы разговор с сэром Крамароу не состоялся, доктор Доу ни за что бы не подумал, что этих господ объединяет любовь к науке.

Когда доктор и Джаспер вошли, в курительном салоне как раз развернулось бурное обсуждение: присутствующие гадали, провалится ли строительство нового дирижабля, отправляющегося на Тренаду, а также насколько обещанное вкладчикам путешествие на остров в океане, где легкая и счастливая жизнь ожидает каждого, кто ступит на его песок, – фикция и мошенничество. Судя по смеху и выкрикам ставок, этих джентльменов нисколько не заботило, потеряют ли люди, вложившиеся в акции конторы «Новая счастливая жизнь на Тренаду», все, что имели, или нет. Их волновало лишь соотношение котировок (ставка была 100/1 – почти никто не сомневался, что все это – афера).

Сэр Уолтер Фенниуорт присутствовал. Он смеялся громче всех, делал наиболее рискованные ставки, да и вообще подзуживал товарищей по клубу как только мог, заводя споры и провоцируя пари буквально на пустом месте. Какой-нибудь крысиный притон из Гари многое потерял в лице сэра Уолтера в качестве распорядителя боев.

Сидя в глубоком кожаном кресле, в центре дымного темно-зеленого облака, он руководил прочими джентльменами, будто дирижер оркестром. Все его движения были медленными, плавными, словно он боялся потревожить сам воздух вокруг себя, а лакей-автоматон, который носился на своем моноколесе по салону, жужжа шестеренками и шурша шиной по ковру, не забывал обновлять ему бокал или сигару.

Раздался свист, и на клубный приемник пневмопочты пришло послание, вызвавшее недюжинный ажиотаж – судя по всему, его здесь ждали. Почти все присутствовавшие в салоне джентльмены сгрудились у трубы, походя при этом на ворон, галдящих вокруг собачьего трупа.

– Я хотел бы сообщить почтенному сообществу, – громким, хорошо поставленным голосом начал джентльмен, доставший из капсулы письмо, – что эксперимент доктора Грюэлла по оживлению человеческой головы отдельно от тела окончился неудачей! А это значит, что… да-да, раскошеливайтесь, Хьюберт! Что же вы так погрустнели, Хэмиш?!

Реакция членов клуба на прибывшее послание очень удивила доктора Доу, ведь упомянутый эксперимент и подобные ему обычно обществом порицаются и проводятся в строжайшем секрете, так как запрещены и за них можно запросто угодить в тюрьму Хайд. Но почтенных джентльменов из «Гидеона» подобные мелочи, видимо, нисколько не волновали, а судя по тому, как громко смеялись проигравшие, было очевидно, что победить здесь не главное – в клубе балом правил азарт.

Сэр Уолтер единственный остался сидеть в своем кресле в тени огромного портрета сэра Джеральда Дж. Дженнинга. Доктор Доу подумал, что более подходящего покровителя и вдохновителя для здешних джентльменов просто не найти. Сэр Дженнинг был одним из самых успешных и влиятельных ученых прошлых лет, и о нем ходили крайне противоречивые слухи: одни утверждали, будто он гений и самый яркий разум столетия; другие уверяли, что его люди путем шантажа, похищений и прочих различных неблаговидных ухищрений вынуждают молодых ученых отказываться от своих изобретений и отписывать все патенты на них сэру Дженнингу. Натаниэль Доу склонялся к последней версии, в то время как сэр Уолтер Фенниуорт, судя по всему, был равнодушен к сомнительной славе сэра Дженнинга и очень гордился подобным соседством.

На вид сэру Уолтеру было около шестидесяти. Он являлся гордым обладателем прически «Влажный бархат Барбье» (волосы зачесываются с пробором набок, при этом прядь у лба подкручивается изящным завитком). Окладистые бакенбарды и пышные брови джентльмена были стильно всклокочены, а дряблая кожа скрывалась под тонким слоем пудры – все согласно моде зажиточных стариков из Старого центра.

Когда доктор Доу и Джаспер в сопровождении управляющего подошли, он даже не взглянул на них. И лишь после того, как управляющий сообщил о цели визита посетителей и представил их, он соизволил бросить легкий, безразличный, с оттенком снисхождения взгляд на доктора; мальчика он и вовсе проигнорировал.

Сэр Уолтер выпустил в воздух кольцо темно-зеленого дыма и сказал:

– Боюсь, я здесь не обсуждаю дела, господа. Вам придется удалиться, поскольку в этих стенах позволяются разговоры лишь о науке и связанных с нею вещах.

– Как удачно вышло, – начал доктор Доу, попытавшись вложить в свои слова как можно больше презрения, – что мы здесь как раз из-за одного из ваших пари.