Моё пост-имаго

– А что насчет предмета под подкладкой пиджака профессора Руффуса? – напомнил доктор Доу. – Доктор Горрин передал его тебе?

– Конечно, вот же он! Совсем о нем забыл!

Джаспер извлек из кармана половинку фонографического цилиндра и вручил ее дядюшке. Доктор Доу даже скрипнул зубами от досады – он ведь уже почти держал в руках вторую часть!

– Уверен, эта штуковина, – добавил мальчик, – раскроет нам тайну загадочной экспедиции в джунгли Кейкута.

Из дверей кухни показалась миссис Трикк. Экономка выглядела очень недовольной. Джаспер тут же попытался сделать вид, будто он вовсе еще и не вернулся и что это не он сидит на стуле у камина.

– Хватит разговаривать обо всех этих ваших зловещих вещах на голодный желудок, – заявила миссис Трикк и принялась накрывать на стол.

Доктор Доу повернулся к бабочнику:

– Мистер Келпи, поужинаете с нами?

– Прошу прощения, но вынужден отказаться, – ответил тот, бросив взгляд на часы. – Скоро начнется шквал, а у меня при себе совсем не осталось моего лекарства. К сожалению, я не могу позволить себе застрять в гостях на все то время, что будет бушевать эта туманная мерзость.

– Конечно, мистер Келпи.

– Из-за всех этих треволнений я совсем потерял счет времени. – Бабочник поспешно поднялся. – Если я выйду прямо сейчас, то еще успею благополучно добраться домой. – Он кивнул доктору и Джасперу. – Благодарю вас за чай и… и за все, что вы делаете.

Натаниэль Доу встал с кресла и пошел проводить помощника главы кафедры до двери.

– Вызвать вам кэб?

– Нет-нет. Благодарю, я дойду до Бремроук и сяду там на трамвай. – Мистер Келпи надел пальто, котелок, замотал шею шарфом. – Надеюсь, вы сообщите мне о продвижении расследования.

Натаниэль Доу кивнул, и бабочник, набрав в грудь побольше воздуха, вышел за дверь, прямо в непроглядное туманное марево.

Доктор вернулся в гостиную и сел за стол. Он был все еще раздражен и злился на племянника. От мальчика это не укрылось, несмотря на то что дядюшка не сказал ни слова.

– Ну, не злись, – улыбнулся ему Джаспер. – Я был очень осторожен.

– Ты вообще думал о возможных последствиях? А если бы эти констебли тебя поймали?

Джаспер открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался свисток пневмопочты.

Доктор поднялся, прошел в прихожую и, открыв крышку на трубе, достал капсулу. Судя по тому, с каким напряженным видом он застыл, прочитав послание, там было что-то очень важное.

Дядюшка резко развернулся. Его совершенно белое лицо не предвещало ничего хорошего. Вернувшись в гостиную, он взял с журнального столика свой продырявленный цилиндр и проворчал:

– Это никуда не годится. Не расхаживать же по городу с дырками от пуль. Придется взять запасной.

– Дядюшка? – испуганно произнес Джаспер – он ничего не понимал.

Из двери кухни с очередным подносом в руках появилась экономка.

– Боюсь, ужин откладывается, миссис Трикк, – сказал доктор Доу.

– Как это откладывается, позвольте поинтересоваться?

Доктор не ответил. Повернувшись к племяннику, он велел:

– Джаспер, одевайся.

– Что произошло, дядюшка?

– Еще одно. Еще одно убийство. Черный Мотылек напал снова.

Часть вторая. Черный Мотылек

Глава 1. В преддверии шквала

Тяжелые дубовые двери отворились, и посетители – джентльмен с саквояжем и антитуманным зонтиком и мальчишка, державший руки в карманах, – оказались в просторном, если не сказать пустынном, вестибюле.

Высоко под сводами висели огромные часы: во мраке над головой медленно двигались шестерни, каждая размером с комнату, с громоподобным «р-рух» монструозные стрелки отсчитывали время, а два качающихся навстречу друг другу маятника создавали вздымающие волосы порывы ветра.

Помимо часов, в вестибюле ничего не было. Такие места будто специально предназначены, чтобы люди чувствовали себя в них жалкими, крошечными, а еще больными – в воздухе здесь витало нечто неуловимо больничное…

В дальнем конце вестибюля горела лампа. Висела она над открытыми дверями лифта, у которых бродил, не в силах найти себе места от беспокойства, толстый господин с неприкаянной, страдающей перееданием тенью. Наличие формы выдавало в нем департаментского служащего, а наличие трясущейся головы и рук – невротика. Господин у лифта то и дело замирал на месте, задирал голову и глядел на часы под сводами. При этом он тут же сверялся с карманными часиками на цепочке и качал головой – со стороны казалось, будто он считает, что какие-то из часов ему нагло лгут.

Посетители направились прямиком к служащему. Гулкое эхо от их быстрых шагов по мраморному полу тут же разошлось по вестибюлю, оттолкнулось от стен и ушло куда-то вверх, многократно усиленное.

Толстяк запыхтел и спрятал часы в жилетный карман. Затем поспешно застегнул верхние пуговицы мундира, поправил форму и только после этого сделал несколько шагов навстречу официальным персонам, присланным из Полицейского ведомства Тремпл-Толл. Если ему и показались странными эти «официальные персоны», одна из которых к тому же была слишком молода, чтобы служить где бы то ни было, то виду он не подал.