Моё пост-имаго

– Пока я всех собрал, пока мы искали подходящий сачок, пока поняли, что сачка нужного размера не найдем, пока отыскали сеть… прошло много времени. Мы вернулись, когда стемнело, уже и не надеясь, что тварь там все еще сидит и нас дожидается. Но Мелочь по-прежнему был на своем посту, а тварь на фонаре словно заснула. И мы попытались ее поймать.

– Каким образом? – Доктор Доу сомневался, что подобная ловля была бы по достоинству оценена членами Клуба охотников-путешественников.

– Ну, а как обычно охотятся? – пожал плечами Бэзил. – Бутылка и Клопик надели сеть на палки и попытались поймать бабочку, вот только она хитрой оказалась – упорхнула. Но мы ж тоже в обиде – весь день шмыгали туда-сюда из-за нее. Попытались сбить ее камнями, Счастливчик даже попал, но она завизжала по-младенчески и в окно какое-то влетела. Разбила стекло и скрылась из виду. Мы только звон стекла и услыхали. А потом дали деру – еще нас обвинят, что мы влезли: мол, загнали в чью-то форточку свою ручную бабочку, чтобы она поворовала. Ну, вот и все. Больше мы ее не видели.

Туманный шквал уже был в городе.

В отличие от обычных гроз, бурь и штормов, он навалился на Габен в мертвенном молчании, и лишь Срочное Тревожное Предупреждение давало знать, что входную дверь открывать сейчас не стоит.

Сирена выла часто и рвано, но все равно она ни в какое сравнение не шла с сердитым ворчанием миссис Трикк. Экономка была вынуждена разогревать и подавать ужин во второй раз! За те десять лет, что она провела в этом доме, прежде подобного не случалось.

Господин доктор и Джаспер вернулись каких-то полчаса назад и с ходу принялись обсуждать это их дело, полное мрачных, неприятных подробностей. И если Джаспер всегда был склонен к легкомысленности и ребячеству, поскольку он, собственно, и был ребенком, то от доктора миссис Трикк такого не ожидала. Его незыблемое расписание было нарушено самым чудовищным образом! И более того, он словно и не жалел о нем, как будто и не был все эти долгие годы строгим приверженцем методичного и последовательного уклада собственной жизни, в которой даже срочные вызовы занимали строго отведенное им время.

Миссис Трикк не понимала, отчего нужно жертвовать манерами и воспитанием. И вообще, никто ведь не умрет, если они отложат свои расследования на попозже, хотя бы на после ужина. Что ж, могла ли она только знать…

– Значит, профессора Гиблинга тоже убили, – сказал Джаспер, наблюдая за тем, как раздраженно фыркающая миссис Трикк накрывает на стол.

Доктор Доу кивнул.

– Если верить словам Вамбы, профессор Руффус боялся, что его постигнет судьба старого профессора.

– Но кто его убил? Те же люди, которые похитили Вамбу?

– Полагаю, что так.

– Еще одна таинственная смерть, – хмуро произнес Джаспер. – Их уже столько накопилось!

Доктор покачал головой.

– На самом деле очередная жертва дает нам дополнительные мотивы и, соответственно, больше крючков, за которые можно зацепиться. Мистер Келпи не верит в убийство старого профессора, он убежден, что это был сердечный приступ, но мистер Келпи вряд ли сталкивался с ядами, парализующими настойками и тому подобным. Если сердечный приступ и имел место, то это нисколько не исключает того, что его что-то или же кто-то вызвал.

– Вы вызываете мой сердечный приступ вот прямо сейчас! – воскликнула экономка.

Миссис Трикк стояла у стола словно гвардеец, вытянув руки по швам и вскинув подбородок. Весь ее вид выражал недовольство.

– Миссис Трикк, вам дурно? – спросил доктор.

– Мне очень быстро полегчает, если вы прекратите говорить о всяческих вамбах, профессорах и убийствах и сядете за стол.

– О, разумеется! – Доктор кивнул, и вместе с племянником они мгновенно переместились за стол в гостиной.

– Ваши трупы давно остыли, – заметила миссис Трикк, – в то время как рагу и пирог с грибами еще можно спасти.

Сказав это, она с оскорбленным видом удалилась, а Натаниэль Доу и Джаспер взялись за ужин.

– Я уже совсем запутался, – признался мальчик, ковыряя вилкой рагу.

Дядюшка, в свою очередь, как и всегда, походил на какую-то «машину поедания». То, как он управлялся со столовыми принадлежностями, не сильно отличалось от того, как он управлялся с хирургическими инструментами, – движения короткие, четкие: накалывание, отрезание и поднесение ко рту. Все это занимало одни и те же отрезки времени – можно было сверять по секундомеру. При этом он еще умудрялся поддерживать беседу.