Мое сердце – бензопила

Джейд издает болезненный смешок и с отвращением качает головой, презирая всех Ястребов, которым повезло отстать от нее всего на год – теперь им открыта дорога в мир. Отчасти она презирает и себя: раньше ее гнев на Основателей был праведным, как у мистера Холмса, а теперь… стало сложнее. Что за хрень!

Хуже другое, теперь надо принять в расчет, пользуясь банковской терминологией Льюэллина Синглтона, что один из богатых болванов – слэшер. По идее, звучит убедительно, прямо-таки железобетонно. Ясно, что это один из них. Но на самом деле… вот она их видела, слышала… Росс не подходит, Льюэллин тоже не тянет. Дядечки вроде Билла Гейтса – какие из них головорезы? Все зло, которое они способны причинить, делается на клавиатуре компьютера. Если кто на такое и способен, так это Марс, все-таки адвокат, сердце у него черное, наверняка ведет тайную игру, все просчитывает на четырнадцать шагов вперед. А Тео Мондрагон в этой компашке по одной простой причине – именно благодаря ему все выглядит чистенько, скромненько и изящненько, рука руку моет.

Надо туда пробраться, все увидеть своими глазами. Если не Тео Мондрагон, тогда кто? Фарма? Только он всегда на четырнадцать шагов сзади. Кто остается? Харди и Холмс, работают на пару, как Билли и Стю. Или даже ее папаша, хлопнет кого-нибудь между бутылочками пивка, да тут же и новую откроет, отпраздновать новую смерть, или присосется к горлышку прямо по ходу убийства. Еще, конечно, остается Дикон Сэмюэлс, разложенный по пакетам. Интересно, как его опознали? По клюшкам для гольфа? Вдруг он подсунул медведю двойника, чтобы не платить комиссии по ценным бумагам, или еще кому, а сам жив-живехонек и знай себе рубит головы?

Хреново одно: если Джейд ошибается насчет Основателей, возможно, она ошибается и насчет других. Как в полицейских сериалах: прокурор вдруг оказывается негодяем, и все остальные, кого он упек за решетку, выходят на свободу. Может, Джейд сейчас и есть такой прокурор? Может, ее мама заслуживает второго шанса? А отец? И это она – в роли няни Майкла, правда, в ее случае «няня» – это все взрослые, а раз в руке у нее нет мачете, она пускает в ход язык, обвинения и подозрения?

– Есть у меня мачете! – шипит Джейд, вонзает его в ближайшее дерево, и зона вокруг нее вдруг зажигается галогенной белизной. Она сдувает с глаз челку и смотрит на верхушку дерева – уличный фонарь? Нет. Джейд козырьком прикладывает руку к глазам и всматривается в свет, пригвоздивший ее к месту.

Харди. Конечно. На своем «Бронко».

Она кидается в сторону, не успев отдать ногам команду, при этом рука сжимает рукоять мачете, а клинок воткнут в дерево, и плечо едва не выскакивает из сустава, оба ботинка взлетают в воздух – как в мультике, участвовать в котором она не желает.

– Джейд, погоди! – кричит ей Харди через громкоговоритель, но Джейд не может ждать.

Она падает – мачете вырывается из дерева с отчетливым звуком, какие слышишь в ужастиках, – и катится вниз. Джейд бежит по склону к озеру Индиан со всех ног, бежит, опережая собственные мысли: что теперь делать, щучкой нырять с пирса и плыть к Кровавому Лагерю? Просить у Леты убежища на «Умиаке»? Надеяться, что Харди махнет на нее рукой, как все полицейские, когда преступники с оружием в руках пускаются в бега?

Почему она вообще бежит? Из-за Харди, так?

Блин. Блин, блин, блин!

Она хочет, чтобы было как в «Крике», и пытается спарить Харди с Холмсом, но не может стряхнуть с себя странное ощущение: голос Харди из темноты в тот вечер, рядом с библиотекой. Вот он отходит от скамейки Мелани, из руки летят искры, Клейт Роджерс красным пятном распластался на поверхности озера. Кстати, дочь Харди умерла в пятидесяти ярдах от места, где они находятся сейчас, а к праотцам отправился тот, с кем выпивал отец Джейд, и у Харди есть некая связь со Стейси Грейвс, потому что в детстве он слышал стишок про нее от своей тетушки, и он нашел Дикона Сэмюэлса, он разжег костер, в котором сгорел его собственный дядя, и еще у него есть глиссер, на котором можно высадиться на берег в любой точке и тут же слинять. Или, если ты на воде, Харди запросто может оказаться рядом, даже не подняв волну, потому что большой двигатель выключает за сто ярдов и просто подплывает – слышно лишь мягкое шлепанье лопастей.

С другой стороны, Харди спас Джейд, когда она истекала кровью, подкинул ей работенку уборщицы после окончания учебного года, всякий раз сажает под замок ее папашу, когда есть за что – разве враг ее врага может быть слэшером?

Джейд этого не знает, зато знает другое – остановиться она не может. Бежит себе, склон ей в помощь. Может, швырнуть мачете как можно дальше в воду, избавиться от улики, чтобы у него не было причин отправить ее за решетку. Ну выкинет мачете, а дальше что? Куда пойдет, что будет делать, где спрячется?

Пробежав половину пирса, она вдруг видит Лету – та стоит, перегнувшись через поручень, и наблюдает за безнадежными потугами Джейд.

Джейд перехватывает рукоять мачете, движение легкое, но последствия серьезные.