Мое темнейшество

Я же заскрипел зубами. Вот ведь старая дуреха! Хотя, похоже, прожитые годы к этому отношения не имеют.

Того и гляди тут умертвие появится, а бабулька все любопытствует, нос свой между ставнями сует.

– Все. Но лучше из дома до утра не выходить. И ставни не открывать, чтобы благодать не спугнуть, – с намеком произнес я. – А то иначе все молитвы напрасны будут и к вам дух покойника снова явится…

До Майлики дошло не сразу. Через пару ударов сердца. Она потаращилась на меня, хлопая выцветшими ресницами, а потом всплеснула руками, и ставни захлопнулись. Да со свистом так.

То-то же!

Но я рано обрадовался. Из-за закрытого окна донеслось:

– А лопату-то… Лопату оставите, ваше светлейшество?

– Завтра занесу. А покамест пойду на могилу усопшего, отслужу и там молебен, чтоб вернее было.

– А-а-а, понятно, – тоном человека, который ничегошеньки не понял, протянула бабулька и стихла.

Я выдохнул. Все, можно не таиться. Хотя и до этого не особо маскировался…

Так что, перекинув заступ через плечо, отправился к кладбищу, откуда и доносился одному мне слышимый вой.

Луна, как любопытная сплетница, сопровождала меня, выглядывая из-за плеча. Ветер судачил в кронах деревьев с листьями, словно тихо перемывая кому-то кости.

Так я и шел по широкой – точно для свадебных церемоний предназначенной – дороге к кладбищу. Наконец я увидел впереди ажурную ограду и кованые ворота, миновав которые двинулся вдоль рядов могил. Взгляд скользил по потемневшим надгробиям, когда вдруг рев, разрезавший тишину, заставил вздрогнуть…

Я замер, затаив дыхание, оглянулся, а затем рука сама потянулась к еще одному зелью. На этот раз ночного видения. Пить загодя его не стал: оно действовало недолго, а запас свой я и так почти истратил.

Едва жидкость прокатилась по моему горлу, как мир стал четче и серее. Словно кто-то разом стер все цвета, зато обрисовал контуры. И тут я увидел, как через несколько могил от меня из земли вылезает дохляк.

Вот из взрытого дерна показалась костлявая рука, перемазанная глиной. Затем с хриплым стоном из могилы поднялось существо, уже мало чем напоминавшее человека. Провалы глазниц с вытекшими белками и угольями зрачков посмотрели прямо на меня, и умертвие взревело.

Я тоже. Потому как это был не просто дохляк, а, мать его, высшего уровня! О таких, помнится, мастер говорил: самый верный способ победить такого – не вступать в бой. А все потому, что атакующая магия их не брала.

Я решил, что советом почтенного мэтра, который при своем образе жизни умудрился скончаться лишь на шестом десятке, грех не воспользоваться, и… сиганул через ближайшую могилу, уходя в сторону.

Умертвие, издав жуткий рык дракона в брачный период, бросилось на меня. И, наверное, повалило бы, но удар лопатой хоть и не поцелуй прелестницы, но тоже произвел на дохляка неизгладимое впечатление, оглушив того на несколько мгновений.

Я же, воспользовавшись форой, отбросив заступ, помчался прочь.

Неупокойник, разъяренно рыча, бросился за мной. Видимо, живой мертвец очень огорчился, что я добровольно не захотел участвовать в пищевой цепочке: некромант – нежить – черви.

Бегство по кладбищу в свете луны – только звучит эпично и романтично. На деле я думал, как не навернуться на мокрой от росы траве, как не вписаться в ближайшее надгробие и как не прикусить себя язык, произнося заклинание: все же решил проверить, насколько чары не берут этого дохляка.

Наконец удалось завершить плетение, и я швырнул его в нежить. И… ничего. То обтекло ее, не причинив вреда. Вот гадство! Но самая пакость ситуации заключалась даже не в том, что отвратнее уже и быть не могло, а в том, что это было только начало…

Следующее заклинание я уже швырнул не в дохляка, а в статую, подгадав так, чтобы та упала ровнехонько на тварь, и… получилось! Изваяние грохнулось на неупокойника, придавив того, и тут я заметил боковым зрением еще одно умертвие.

Оно прыгнуло на меня сбоку, пытаясь впиться в мое плечо своими гнилыми клыками. Те клацнули от моего лица в какой-то пяди. А потом сверкнула сталь, и я коротким взмахом ритуального кинжала обезглавил нежить. Башка дохляка со спутанными серыми волосами, свисавшими колтунами, покатилась по траве. В небо уставились провалы глазниц.

Вот только мне некогда было радоваться победе. Этот, обезглавленный, был низкоуровневой нежитью. А вот тот, первый дохляк…

К слову, о трупах. Отброшенный дохляк как раз поднялся и рванул ко мне.

Я в ответ исполнил свой забег от смерти на бис. Удирая-догоняя, мы заложили пару кругов вокруг склепа, протаранили кусты акации, и тут я запнулся, рухнув на землю, а тварь, взявшая нехилый разгон, пролетела через меня и пропахала носом дерн.

Так что, когда мы оба: и я, и умертвие – вскочили, то оказались в паре шагов, глядя друг на друга. Нежить рявкнула, обнажив желтые зубы и напружинив ноги. Я сгорбился, сжал кинжал, понимая, что для создания пульсара мне нужна хотя бы пара мгновений. Но у меня не было и одного.