Мой белый

– «Жан повесил фотку: Клара на фоне моря, волосы развеваются под шапкой. «На небесах только и разговоров, что о море», – написал под фоткой Жан. После ресторана и боулинга немного отдохнули в джакузи. «Хотите я расскажу вам устройство шланга этой кофеварки», – спросил Жан, глядя на кофеварку капсульного типа, стоящую в баре бассейна. «Лучше поцелуй меня», – сказала Кирби, срывая с себя белое полотенце, пахнущее кондиционером «Зимняя свежесть».

– Помнишь, мы однажды нашли на твоих антресолях какой-то любовный роман, где член называли сапфировым жезлом? Вот же прикол.

– Помню, как такое забыть. Но слушай дальше. «После горячих событий в джакузи Жан твердо решил жениться и вообще во всем был тверд. Неслабой такой походкой он шел по рецепции отеля «Мартек» и вел за руку свою Клару, напевая песню Адель «Хэллоу», которая набрала 220 миллиардов просмотров на Ютубе. «Мистер Монье», – закричал ему вслед метрдотель Берстекер. «Должен вам сказать, что вы неплохо продвигаетесь в лечении своей депрессии».

– Если они у тебя дальше поженятся, я разочаруюсь.

– Не гони. «Да, Гарри, я совершенно счастлив!» – подтвердил Жан. «Моя Надя приехала», – добавил он, хотя и подозревал, что метрдотель, скорее всего, не является утонченным поклонником таких мастеров авторского кино, как Иоселиани, Альмодовар и Рязанов. «Поздравляю вас, – сказал Гарри. – Но, к сожалению, я не могу вам позволить провести сегодняшнюю ночь вместе. По правилам нашего отеля вы должны ночевать в одиночестве или оплатите счет в 368 тысяч российских рублей за обслуживание».

– Ха-ха, но Клара же вроде богата?

– Не перебивай. «Да это же грабеж какой-то!» – вскричал Жан, понимая, что даже при всей деноминации рубля таких денег в пересчете на доллары у него нет. «Вы должны были прочесть это в договоре оказания услуг, когда въезжали сюда», – строго сказал Гарри и для убедительности покосился на охранника со шрамом в пол-лица. «Что же делать нам, любовь моя?» – вопросил Жан, с мольбой глядя на Клару, втайне надеясь, что у нее осталось что-нибудь от миллионов бывшей любовницы. «Хер его знает», – прошелестела Клара.

– Сюжет начинает мне нравиться.

– Я рада. «Жан поднялся в номер совершенно раздавленным. Лег на кровать и начал обдумывать план самоубийства, потом отложил его и стал смотреть билеты на самолет. «Нас не догонят, нас не догонят», – напевал себе под нос хит одной японской группы совершенно оживший Жан. На ресепшен пришел сигнал о попытке забронировать два билета на Антананариву. Гарри захлопал в ладоши. «Ты, Клара, как всегда, великолепно справляешься со своими обязанностями, в этом году жди тринадцатой зарплаты». – «Спасибо, миленький», – сказала Клара, доставая свою золотую банковскую карточку. «Не закажешь мне шлюху в номер?»

– Ну блииин! Она его кинула, что ли?

– Минуту. «Не проблема, детка», – сказал Гарри, набирая номер борделя в Коктебеле. Оставшись один, Гарри набрал номер службы утилизации неудачников. «Номер 113. Забирайте через пару часов и везите в вашу коллекторскую». – «А что, уже готов?» – лениво поинтересовались на том конце. «Ему конец», – подтвердил метрдотель. И вычеркнул из списка фамилию Жана». Все.

– Феерично, – говорит Аля. – Думаю, этот рассказ стоит записать. А теперь я могу поспать?

Аля смотрит на меня с мольбой.

– Ой, ну спи, достала, – я возвращаюсь на кухню вместе с коробкой своих воспоминаний. За окном уже оживают первые окна. Кому-то ведь на работу к пяти утра.

Достала наугад фото: лето, я в шортах и выцветшей майке, на которой написано «Ну и ну», в моей руке – теннисная ракетка.

У меня через всю голову проходит титр «август», как будто новости на центральном канале.

Я уже и забыла, как это здорово – перекидывать шарик в августе через рваную ослабленную сетку. Я чувствую, как напрягаются мышцы в каждом миллиметре моей правой руки. Это классно.

Свайп – на другой сюжет. Достаю другое фото, чтобы вспомнить что-нибудь еще.

Я сижу в Парке современной скульптуры, и небо надо мной похоже на простыню – синий шифон.

Передо мной сидит каменный Твардовский, утопает в Яблоневом саду, по ошибке засаженном кленами и жасмином. Вокруг – они застыли, как мошка в слюде, но я их как будто слышу – голоса и шелест детских мелков по брусчатке, скрип велосипедных колес и рапсодия птиц. Слева от меня изломанный железный скрипач, чья музыка – такая же железная – струится над его простреленной головой. За моей спиной – идеально выстриженный под машинку газон. Под ногами – клевер с таким количеством лепестков, что загадывать желания бесполезно.

За конусами деревьев стоят кирпичные фасады элитных домов и крест маленькой церквушки. Город, в котором так много церквей, явно не создан для святых. Здесь у тебя всегда есть шанс раскаяться.

На бронзовом шаре – символе ушедших столетий, на стыке которых встретились мама и Вера, – надпись: «СССР – оплот мира».

На самом деле оплот мира – это любовь. Ты стоишь на земле тем крепче, чем сильнее ты цепляешься за того, кто, быть может, стоит там еще неувереннее. Только тогда все это имеет смысл.