Мой дом, наш сад

В этот момент импровизированная клетка сама собой загорается, я визжу, девочки визжат, теснее прижимаясь друг к другу. Сначала я думаю, что это сделала я, случайно, из-за злости, но обернувшись, вижу Ланселота. Он стоит очень спокойно, как будто не он едва не поджег своих учениц только что. Одним, едва заметным движением, он, видимо, ускоряет процесс горения. Птиц и тернии, все тут же, в секунду, пеплом осыпается в воду, и девочки с облегчением отскакивают друг от друга, Гвиневра без сознания падает в воду.

Мы с Морганой кидаемся вытаскивать ее, пока она не захлебнулась, но Ланселот нас опережает. Взяв Гвиневру на руки, он выходит из воды, рявкает:

- Что здесь происходит, идиотки?!

Мы начинаем сбивчиво объяснять, но Ланселот прерывает нас.

- Крик? Какой крик?

- Вы не слышали?

- Вас трех не было в комнатах, когда я пришел, и я отправился поискать.

Гвиневра все еще без сознания. Лицо и шея у нее исцарапаны, но больше всего досталось рукам. Царапины почти сливаются в одну большую, общую, рану.

- Мы услышали крик, - говорит Моргана. - И побежали к пруду. Может, Галахад опять...

- Заткнись, - говорит Ланселот. - Ни слова больше. Я отнесу Гвиневру к нему, и вам не помешает там побыть. А потом я хочу знать, какого хрена она там делала, и почему только вы это слышали.

Мы подходим к школе. Нам с Морганой, продрогшим, полуголым, приходится семенить за Ланселотом, удерживающим Гвиневру. Я думаю, а вдруг она умерла? Голова ее безвольно повисла, в коже ни кровинки. Вдруг Гвиневра умерла от потери крови. Я громко всхлипываю, и Ланселот рявкает:

- И ты заткнись! Она жива!

Я замечаю, что Ланселот несет ее очень осторожно.

Вокруг школы бегают Ниветта, Кэй и Гарет. У первых двоих унылые, печальные лица людей, которые ни минуты за ночь не проспали. Гарет же выглядит почти бодрым. Увидев нас, все трое останавливаются, но Ланселот рявкает:

- Продолжать!

- Вы слышали крики? - спрашивает Моргана. Ниветта кивает, Кэй кричит:

- Слышали, но нас поймал Ланселот, и сказал, что мы ему врем, чтоб не бегать, и что он ни хрена подобного не слышит, и что мы вас прикрываем!

- Заткнись и беги! - говорит Ланселот.

По крайней мере, возможно, ему очень стыдно. Значит, взрослые не слышали, как кричала Гвиневра. Но почему?

Мы с Морганой снова молча устремляемся за Ланселотом. Таким злым мы его не видели уже очень и очень давно. При учете того, что обычно он просто очень-очень раздражен, сейчас Ланселот кажется бледным от ярости.

Я очень рада, что мы идем к Галахаду, оставаться с Ланселотом наедине мне совершенно не хочется. И, я уверена, никому бы в такой ситуации не хотелось.

Я ловлю себя на том, что немного завидую ребятам, которые остались нарезать круги вокруг школы, совершенно одни, в самой красивой точке рассвета, лишенные такого сомнительного удовольствия, как компания Ланселота.

Минут через пять, Галахад, растрепанный и сонный, а оттого еще более жуткий на вид, чем всегда, сидит над постелью Гвиневры в больничном крыле. Он не использует никаких инструментов, кроме шепота и движений. Я вижу, как сначала длинные и глубокие царапины Гвиневры стягиваются, будто невидимыми нитями, и выглядит это отвратительно. Галахад совершает какую-то тонкую, невидимую работу, он очень сосредоточен. Когда он закусывает губу, она не становится красной от прилившей крови.

Галахад продолжает колдовать над стянутыми невидимыми нитями ранами, и прямо на наших глазах плоть срастается, и вот вместо свежих ран, я вижу шрамы, сначала нежно-розовые, выделяющиеся на смуглой коже Гвиневры, а потом почти незаметные. Если присмотреться, все еще можно увидеть чуть вспухшие линии, по которым проходил разрез, и все же Гвиневра выглядит почти как раньше. Галахад щелкает пальцами, и она открывает глаза. Гвиневра порывается встать, движение инстинктивное, совершенное еще до того, как мозг осознал, где находится и что происходит.

Галахад удерживает ее.

- Я бы не советовал тебе совершать резких движений. Я вложил в тебя достаточно много магии. И мне придется смотреть за тобой весь день. Даже отменить уроки и порадовать тем самым Кэя.

Глаза Гвиневры постепенно приобретают разумное выражение, она откидывается на подушку, ощупывает себе лицо, потом говорит:

- Спасибо.

Благодарность адресована всем и никому в отдельности.

- А теперь, юная леди, пришло время для обязательного вопроса. Что вы делали в компании ласточек в пруду?

Неожиданно Гвиневра шипит, в совершенно не свойственной ей манере:

- Может мне стоит спросить, что ваши ласточки делали...

Галахад поднимает руку, улыбается, блеснув зубами: