Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

В вопросах политики единственной областью, в которой я занимал твердые позиции, были международные отношения. Я был союзником Нейрата и оппонентом Розенберга и всего, за что он боролся. Я также старался сохранять позицию здравого смысла в религиозных делах. Если я в разговоре пытался критиковать другие начинания Гитлера, он говорил, что это меня не касается и он один несет ответственность за свои действия. Другим оставалось просто заниматься мелочевкой. Однажды я смог сделать выговор гауляйтеру за то, что он нес несусветную чушь о международных делах, но в общем и целом мое вмешательство оставалось скорее на личном уровне. Становилось все больше и больше случаев, когда людей своевольно заключали под стражу без суда и следствия, и вовсе не полиция, которая все еще придерживалась закона, а люди СА, которые закон игнорировали. Это были зародыши будущих концентрационных лагерей, но истории эти были непоследовательными и неполными, и о таких случаях можно было узнать только из вторых или третьих рук. Это, безусловно, было мстительным беззаконием, но лишь немногие тогда увидели в этом систему. Люди знали, что я вхож к Гитлеру, и время от времени меня просили поговорить с ним об отдельных случаях.

Одним из моих двух самых полезных контактов был Рудольф Дильс, антикоммунист и шеф безопасности при Брюнинге, которого за его административные таланты сделали первым исполнительным директором гестапо, все еще остававшееся в большей степени полицейским учреждением. Другим был Генрих Гиммлер. Дильс был неутомим. Он был опытным офицером безопасности того типа, которые в любой стране обычно не чураются жестких мер. Но то, чем он занимался, должно было осуществляться в соответствии с законом. Он не только был в ужасе от тех вольностей, которые позволяли себе СА и СС, но и препятствовал им, когда только мог. Мы с ним встречались на приемах в Берлине, и я сообщал ему подробности дел, о которых мне рассказывали. Весьма часто это давало желаемый результат. Наше сотрудничество совершенно не нравилось Герингу, и он часто предупреждал Дильса не проводить так много времени в моей компании.

Мои отношения с Гиммлером носили исключительно личный характер. Учитывая наши общие баварские корни, он был готов слушать неоспоримые доводы и действовать в соответствии с ними. Таким образом я смог организовать освобождение Эрнста Ройтера, мэра-социалиста Магдебурга, который уже после Второй мировой войны стал обер-бургомистром осажденного Берлина. Я ничего о нем не знал, но квакеры серьезно обеспокоились этим делом, которое вызвало большой резонанс в Англии, и меня попросила вмешаться одна из лидеров квакеров – мисс Элизабет Говард.

Как-то после ужина я сумел встретиться с Гиммлером и сказал ему, что совершенно очевидно будет грандиозный международный скандал, если этого человека не освободят. Гиммлер дал мне телефонный номер и имя человека, которому следовало позвонить, и дело было улажено. Вот так.

В другом случае депутат-социалист по имени Герхарт Зегер бежал в Скандинавию, но его жена, родившаяся в Англии, и ребенок не могли получить разрешение на выезд. Миссис Мэвис Тейт, депутат британского парламента, занялась этим делом и даже приехала ко мне в офис. И снова я уладил это дело с помощью Гиммлера. Моей единственной наградой годы спустя, когда я был британским военнопленным, стало то, что миссис Тейт, как я узнал, выступала в Палате общин и возражала против моего освобождения. Похожих случаев было довольно много. Один из них упоминает сам Дильс в послевоенных мемуарах: он был связан с госсекретарем Пундером, братом кельнского адвоката, который ныне занимает высокий пост в федеральном правительстве в Бонне. Можно вспомнить и членов семьи Гангхофера, баварского писателя, и Людвига Вюльнера, исполнителя романсов.

Фриц Крейслер (1875–1962) – австрийский скрипач и композитор. На рубеже XIX–XX веков Фриц Крейслер был одним из самых известных скрипачей мира, и по сегодняшний день он считается одним из лучших исполнителей скрипичного жанра

Еще одним человеком, которому я был счастлив помочь, стал Фриц Крайслер, скрипач. Он был евреем, но непосредственной опасности ему не грозило. Вообще-то Гитлер был большим поклонником его игры. Мы были хорошими друзьями, и он не только помогал мне с оркестровкой некоторых моих маршей, но и переработал одну из моих мелодий и включил в свой репертуар под названием «Канцонетта». Он предвидел развитие событий и считал благоразумным эмигрировать в Соединенные Штаты. С помощью Шахта и Нейрата мне удалось перевести за границу его солидное состояние. Те из нас, кто был способен помогать, делали все, что в их силах.