Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

До самой своей смерти Рем лечился от серьезной формы невралгии. Лечение предполагало курс инъекций, и вечером 29 июня 1934 года Кетерер приехал в пансионат Хансльбауэр в Висзее, где жил Рем, чтобы поставить ему последний укол. Кетерер, Рем и группенфюрер Бергман вместе поужинали и примерно до 11 вечера играли в тарок, баварскую карточную игру на троих. Потом Рем отправился в постель, Кетерер поставил ему укол и уже собирался возвращаться в Мюнхен, когда Бергман предложил остаться на ночь.

Как вспоминает Кетерер, на следующий день должно было состояться совещание лидеров СА, которое собирался посетить Гитлер, и Рем планировал обсудить вопрос преобразования формирований «коричневых рубашек» в милицию в качестве резерва рейхсвера. Этот план уже обсуждали на предыдущей встрече руководителей СА в феврале 1934 года во Фридрихсроде в Тюрингии. Однако на совещании, состоявшемся вскоре после этого в министерстве пропаганды вместе с Геббельсом и Ремом, Гитлер отклонил эту инициативу. Он обосновал это решение тем, что право рейхсвера организовывать предстоящее увеличение военных сил Германии не обсуждается, а полномочия военных в этом должны оставаться неизменными.

Рем был разгневан, он отказался оставить эту идею и сообщил лидерам «коричневых рубашек», что если Гитлер откажется принять измененную версию преобразований, то он оставит свой пост и снова вернется в Боливию. Этот план Рем в общих чертах обсуждал с Гитлером уже много лет, и внезапный отказ Гитлера Рем относил на счет влияния Бломберга, Райхенау и других офицеров рейхсвера. На встрече 30 июня планировалось заставить Гитлера изменить свою позицию под давлением всех высших членов СА. Если бы эта затея провалилась и Рем ушел в отставку, большая группа под предводительством группенфюрера Вилли Шмидта, бывшего главы отдела личного состава, была готова использовать силу и отстаивать свои требования, устроив путч. Они хотели отделить части СА от партии, и, учитывая их внушительную силу в стране, они, возможно, могли и победить и при необходимости заставить Гитлера подать в отставку. Насколько неизбежным было такое развитие событий, конечно, непонятно, но и состояние здоровья Рема и его явное намерение уйти в отставку вряд ли позволяли предположить, что он действительно готовит переворот.

Кетереру нашли кровать в адъютантской комнате на первом этаже, но он оставался в холле примерно до часа ночи. За полчаса до этого обергруппенфюрер Хайнс приехал из Бреслау повидаться с Ремом, но Кетерер не пустил его, сказав, что тому следует поспать после укола. История Кетерера резко противоречит домыслам о том, что в ту ночь в Хансльбауэре происходила настоящая гомосексуальная оргия. Граф Шпрети, который был официальным любовником Рема, оставался в пансионе, но отдельно от Хайнса. Там были только Бергман, два адъютанта и два водителя.

Примерно в пять утра Кетерера разбудил какой-то шум и крики, вскоре после этого к его кровати подошли два человека, которых он описывает как полицейских в штатском. Позже штандартенфюрер СС Хофлих, адъютант гауляйтера Баварии Вагнера, оппонента Рема, вошел в комнату и сказал полицейским, что они могут уйти, поскольку по приказу Гитлера Кетерера арестовывать не следует. Он встал, надел униформу, спустился по лестнице в некотором волнении и внизу увидел Гитлера и Лютца, который занял место Рема после чистки. Кетерер собирался подойти и поговорить с Гитлером, когда Лютц взял его под руку, отвел в сторону и сказал, что Рем арестован. Кетерер решительно протестовал против этого и поехал вместе с Лютцем в машине обратно в Мюнхен. Своего пациента он больше не видел.

* * *

Дело Рема стало далеко не единственным скандалом того лета. 25 июля пришло шокирующее известие об убийстве австрийского канцлера Дольфуса, что, несомненно, было делом рук местных нацистов. Гитлер был в Байройте. В отдел связи на телетайп пришло следующее сообщение: «Ханфштанглю немедленно прибыть к фюреру. Самолет ожидает в Темпельхофе». «Вот они опять, – сказал я себе. – Они меня игнорируют, презирают и угрожают мне, а когда учиняют очередное свинство, я должен ехать к ним и представать со своим благородным лицом и действовать в качестве ширмы».