Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

После этого никаких новых подробностей не сообщалось. Высшие чины партии надавили на Гюртнера, который все еще был министром юстиции Баварии, и убедили его не проводить формального расследования и отказаться от вердикта коронера. Конечно, это было совершенно незаконно, но Гюртнер давно симпатизировал партии и, возможно, думал, что в этом случае не стоит вмешиваться в эту историю. Если так, то ему отплатили сполна, так как в течение года нацисты протолкнули его кандидатуру на пост рейхсминистра юстиции в кабинете фон Папена, даже еще до того, как они пришли к власти, и он сохранял этот пост вплоть до тридцатых годов. Гюртнер распорядился перевезти тело Гели в Вену, где она была похоронена на Центральном кладбище. Гиммлер и Рем представляли там Гитлера. Возможно, он полагал, что скандал утихнет быстрее, если в Мюнхене не будет ее могилы, которая напоминала бы о произошедшем.

Если забыть о том, что Гитлер был подавлен горем или разочарованием или какими-то другими более темными чувствами, что же все-таки произошло? Есть лишь несколько фактов и слишком много простора для фантазий. Одним из живых свидетелей того события была фрау Винтер, и я очень подозреваю, что ей сделали какое-то предложение, после которого она всю оставшуюся жизнь придерживалась официальной версии загадочного инцидента. Геринг заходил к нам через пару недель, но рассказал чисто романтическую историю происшествия. Гитлер явно был разгневан на Штрассера за то, что в публикации он сообщил о самоубийстве, и рыдал на шее Геринга от благодарности, когда Герман предложил представить все как несчастный случай. «Теперь я знаю, кто мой настоящий друг», – всхлипывал Гитлер. По-моему, со стороны Геринга это стало чистым бизнесом. Он хотел уничтожить Штрассера, спорящего с ним за благосклонность Гитлера. Обстоятельства никогда не излечили этой вечной ревности в партии.

Месяцы спустя я узнал от Штрека, что Гели звонила ему за пару дней до смерти и сказала, что больше не будет брать у него уроки в сентябре, поскольку уезжает в Вену, и сообщит ему, когда вернется. В партийных кругах ходила история, будто у Гитлера и его племянницы была жуткая ссора за завтраком 18 сентября. Даже фрау Винтер признает, что у них был какой-то спор, но старается представить его незначительным. Очевидно, случился какой-то эмоциональный взрыв. Позднее я говорил с Карлом Антоном Райхелем, одним из ближайших друзей по посиделкам в кафе «Хек». Он рассказал, что Гитлер показывал ему письмо, которое написал Гели в Берхтесгадене. Оно было наполнено романтическими, иногда даже анатомическими подробностями, и понимать его следовало только как своего рода прощальное письмо. Самым необычным в том письме был порнографический рисунок, который Райхель мог описать не иначе как символ импотенции. С какой стати Гитлер показал ему это письмо, я не могу и представить, но Райхель был не тем человеком, который мог бы выдумать такую историю.

Только уже осенью 1937 года, когда я был в изгнании в Лондоне, я узнал еще одну важную деталь, которая могла помочь объяснить перемену в настроении Гитлера со времени написания того письма и до утренней ссоры в день смерти Гели Раубаль. Меня навестила миссис Бриджид Гитлер, ирландка, которая познакомилась со сводным братом Гитлера Алоисом, родным братом Ангелы Раубаль, в 1909 году в Дублине, когда тот обучался гостиничному делу, а она была официанткой. Они поженились, и у них родился сын Патрик, хотя позже Алоис бросил ее. Она утверждает: близкие члены семьи прекрасно знали, что причиной самоубийства Гели стала ее беременность от молодого еврейского учителя искусств в Линце, которого она встретила в 1928 году и за которого хотела выйти замуж.

Гели распространяла историю о том, что она хочет вернуться в Вену, чтобы проконсультироваться с другим учителем пения по поводу своего голоса. Она даже попросила у Ганса Штрека совета, к кому можно обратиться, и он назвал имя профессора Отто Ро. Возможно, Гитлер сумел вытащить из нее истинную причину отъезда. Нетрудно предположить реакцию его измученного разума и тела. Терзаемый своим антисемитизмом, он, должно быть, обвинил ее в том, что она обесчестила их обоих, и сказал, что наилучшим выходом для нее будет застрелиться. Возможно, он угрожал оставить ее мать без средств к существованию. Он так давно проникся идеями Хаусхофера о самураях и бусидо и необходимости в определенных обстоятельствах совершить ритуальное самоубийство, харакири, что, возможно, заставил несчастную девушку поступить именно так. Если это верно, то этот случай стал первым из множества похожих событий, которые последовали следом. Георгу Штрассеру предложили сделать то же самое, когда он попытался расколоть партию в конце 1932 года. Есть убедительные свидетельства, что Рему дали для этого пистолет в ходе чистки 1934 года. Не последней причиной смерти Штрассера в то же время было и то, что он слишком хорошо знал детали смерти Гели Раубаль.