Мои друзья и горы.

У Володьки было открытое лицо, крепкое рукопожатие сильного человека, немногословность и основательность во всем, что он делал. Юрка был несколько ниже ростом, но тоже крупного телосложения, также не суетлив и всегда собран. Уже тогда он не расставался со своим кинжалом. В те времена он особенно увлекался Багрицким и очень хорошо читал такие стихи, как «По рыбам, по звездам проносит шаланду, // Три грека в Одессу везут контрабанду...» или «Свежак надрывается, // Прет на рожон // Азовского моря корыто...». Оба они источали дружелюбие и располагали к себе с первого взгляда — ребята, с которыми хочется дружить и с которыми можно пойти на любой маршрут.

   Их гибель казалась абсолютной несправедливостью, и вспоминать об этом было безмерно тяжко. «Мы были высоки, русоволосы // Вы в книгах прочитаете, как миф // О людях, что ушли, не долюбив, // Не докурив последней папиросы.. Мне почему-то всегда казалось, что по общей тональности эти строки могут быть отнесены и к нашим друзьям, хотя стихотворение Николая Майорова, поэта, погибшего в Великую Отечественную войну, было адресовано его современникам-фронтовикам.

     В тот сезон в Безенги снова появились иностранцы. На этот раз это была группа французских гидов-профессионалов из Шамони. Самым известным среди них был Люсьен Берардини, первопроходитель стены Пти Дрю. Это восхождение открыло новую эпоху в альпинизме, эпоху прохождения труднейших маршрутов по отвесным стенам. В отличие от англичан, побывавших в Безенги в 1958 г., французы держались несколько высокомерно и изначально не скрывали своего снисходительного отношения к русским как к альпинистам-любителям. Потом они немножко разобрались в ситуации и поняли, что хотя среди нас не было гидов-профессионалов, но были и достаточно опытные инструкторы, и немало сильных альпинистов.

   С французами произошло во многом то же самое, что с англичанами. Конечно, им очень не понравились длительные многочасовые подходы, ну а главное, они изначально недооценили протяженность и сложность маршрутов в Безенги. После нескольких разведывательных выходов они смогли убедиться, что их обувь — «вибрамы» — не очень пригодна для обледенелых скал на таких маршрутах, как ребро Шхары или Джанги-тау. Проблему можно было бы решить, если бы предполагались смешанные французско-русские группы, но французы совершенно не были на это настроены.

  Не могу не заметить, что некие «посторонние силы» пытались оказать на нас давление, стремясь не допустить, чтобы французы ходили самостоятельно, без нашего сопровождения. Эти «силы» появились в лагере накануне приезда французов в виде молодого человека, представившегося нам инструктором (без уточнения чего именно). На этом молодом человеке был совершенно новый тренировочный костюм, что и погубило всю «конспирацию», поскольку мы-то хорошо знали, что настоящим инструкторам ни в туризме, ни в альпинизме никогда не выдаются новые «треники», а всегда только одежда б/у, то есть бывшая в употреблении.

   Наш начальник Е. Тамм после общения с этим «инструктором» сообщил нам, что «контора», его приславшая, по только ей ведомым соображениям очень хотела, чтобы французы ходили на восхождения всегда под надежным присмотром «своих» людей. Притворясь простачком, Женя ответил, что мы готовы этого ответственного товарища обеспечить полным комплектом снаряжения для восхождения на вершины любой сложности. На что «инструктор», несколько смутившись, ответил, что вообще-то он еще ни разу ни на одну гору не поднимался, и предложил, чтобы в роли «смотрящих» выступили советские альпинисты. Мудрый Женя не стал его посылать по известному адресу (что очень хотел и порывался сделать Боб), а просто разъяснил, что начальнику сбора нашими правилами строжайше запрещено составлять группы для сложных восхождений из людей, ранее никогда вместе не ходивших, и нарушить это правило «сходимости» он может только по специальному распоряжению спортивного руководства. Никакого распоряжения, естественно, представлено не было, и вопрос сам собой «рассосался». Как отчитывался наш «инструктор» в своей «конторе» — мне неизвестно.

  Тем не менее, пару раз мы оказались с французами на параллельных маршрутах и посмотрели, как ходят профессионалы. Один из таких случаев, а именно: восхождение на Мижирги с перевала Селлы, мне очень хорошо запомнился.

  Напомню, что в предыдущем году моя группа по ряду причин не смогла пройти этот маршрут, что оставило очень неприятный осадок и требовало какой-то реабилитации. Поэтому, когда Женя предложил нам начать сезон с повторения попытки восхождения на Мижирги тем же составом, то все с готовностью согласились. В этот раз руководителем стал Е. Тамм.