Мои друзья и горы.

  Между тем настало время приступить к решению основной спортивной задачи сбора — первопрохождению северной стены пика Крумкол. Эта стена в то время считалась одной из проблемных, и на нее «точили зубы» не только мы, но и альпинисты «Труда», также ходившие в этом районе. Еще в Москве нам дали право первой попытки, но время, отведенное для этого, уже истекало. После пары дней наблюдения за стеной, чтобы понять, где проложить наиболее безопасный путь и где просматривается возможность найти место для палатки, мы вышли на маршрут. Мы — это Олесь Миклевич, Боб Горячих, Олег Брагин, Мика Бонгард, я и наш руководитель Женя Тамм. С нами были в качестве наблюдателей Алик Любимов и Ира Руднева.

   В первый же день двойка Жени и Бориса успешно обработала первые 150 м довольно трудных скал, то есть они забили крючья и повесили веревки и добрались до какого-то подобия площадки, где им удалось расчистить место для палатки. На следующий день оставшаяся четверка поднялась к ним, и мы собирались двигаться дальше, как вдруг нагрянула серьезная непогода. Сидим на месте день, второй, едим продукты, жжем бензин, отгребаем снег от палаток и с тоской смотрим на небо. Никакого просвета, все безнадежно, и на третий день нам пришлось уйти вниз. Все это время наши наблюдатели нас не видели, и когда у их палатки из пелены мокрого снега вдруг показалась наша группа, их первой реакцией было поздравить нас с успешным и быстрым восхождением. Увы, это оказалось явно преждевременным.

  Отказываться от восхождения совсем мы не собирались, но необходимо было пополнить запас продуктов и бензина и заодно перенести контрольный срок. Для этого надо было всего лишь спуститься в базовый лагерь, но это простое действие требовало некоторой конспирации. Дело в том, что если бы мы спустились в полном составе, то наши «конкуренты» из «Труда» получили бы все основания считать, что теперь они могут выходить на маршрут, поскольку свою попытку прохождения стены формально мы уже использовали. Поэтому вниз пошли наблюдатели и четверо восходителей, а Боб и Женя остались на леднике «сторожить стену».

   В лагере нас всячески обихаживали, снабдили всем необходимым и устроили хороший костер. Дежурные разбудили нас рано утром приятным сообщением, что кофе уже готов. Что может быть лучше с утра, чем чашка горячего крепкого кофе с бутербродами! Однако в этот раз с приготовлением кофе случилось небольшое недоразумение, а именно: вечерние дежурные решили подкрепить нас крепким мясным бульоном, а утренние, не зная об этом и увидев на плите кастрюлю с «водой», без долгих размышлений заварили кофе прямо в этой «воде». Попробовав этот напиток, Мика объявил, что он никогда в жизни ничего подобного не пробовал, и, по его мнению, такое питье под названием «пойло викингов» следует обязательно включать в меню всех, выходящих на серьезные дела.

   Наверху в лагере под стеной царила полная благодать. Выяснилось, что Боб решил установить рекорд лежания в палатке и уже смог провести в спальном мешке без перерыва полные сутки. Женя исполнял при этом роль «рефери» и, увидев нас, объявил, что («чемпион» чувствует себя отлично и только что попросил бутылку пива. Однако пива у нас не было, и Бобу пришлось прекратить свой эксперимент.

   Без особых проблем мы прошли нижнюю часть стены до места нашего первого лагеря. Дальше начинался пояс крутых, а местами и отвесных скал протяженностью примерно метров сто пятьдесят-двести. Сначала на этом участке работали Боб и Женя, а мы исполняли роль почти вспомогателей, то есть выбивали. лишние крючья и передавали их первой двойке, подтаскивали их рюкзаки и навешивали перильные веревки. Потом вперед вышли Олесь и я, и на нашу долю тоже хватило серьезной работы. Мне особенно запомнилось, как Олесь проходил примерно пятнадцатиметровый отвес, используя две веревочные трехступенчатые лесенки, которые поочередно закрепляются на крючьях, забиваемых на уровне вытянутой вверх руки, причем для продвижения вверх требуется, чтобы человек забирался каждый раз на самую верхнюю ступеньку. В нескольких местах Олесю не удавалось найти подходящих трещин для забивания крючьев, и тогда приходилось долбить в монолитной стене дырки шлямбуром работа, требующая немалых усилий.

   Наконец, мы оказались на верхней кромке этого первого сложного пояса скал стены Крумкола. Здесь мы с трудом нашли какое-то подобие ровного места, чтобы закрепить палатку, в которой, кое-как втиснувшись, мы провели ночь. Наутро мы смогли как следует рассмотреть следующий участок нашего пути. Он представлял собой крутой (около 45—50 град.) снежно-ледовый склон протяженностью примерно 400 м. Надев кошки, Олег Брагин пошел прямо вверх, но вскоре выяснилось, что снег — свежевыпавший и крайне ненадежный, а его ледовая подложка образована в основном натечным льдом, на котором кошки плохо держат и в который крайне трудно забивать ледовые крючья.