Мои друзья и горы.

   Следующий день получился очень длинным. Сначала нам надо было пройти несложным, но довольно длинным гребнем до вершины Коштана. Здесь единственная сложность состояла в наличии многочисленных карнизов, которые приходилось обходить, приспускаясь в сторону от гребня. В таких случаях принято идти, выпуская первого почти на всю длину веревки, причем второй должен быть особенно внимателен и готов в любой момент — в том случае, если под первым обвалится карниз, — прыгнуть в противоположную сторону. Никаких драматических эпизодов такого рода у нас не произошло, к величайшему огорчению Лены Моховой, которая как раз и шла второй и все мечтала, как это замечательно будет броситься в пропасть, чтобы спасти товарища. Но этим товарищем был всегда здравомыслящий Мика, он шел абсолютно надежно и не проявлял ни малейшего желания проверить, насколько Лена готова к самопожертвованию.

  Так же гладко прошел спуск по гребню после вершины. По скалам с гребня решили спускаться не лазанием, а «дюльферами» вниз. Это было быстрее, а к тому же такого рода опыт был довольно новым и для Лены, и для Андрея, и грех был бы не предоставить им возможности испытать новые и довольно острые ощущения от вертикального спуска по веревке.

Идти в лагерь через ледопад Кундюм-Мижирги в послеполуденное время было бы слишком опасно, и мы решили воспользоваться запасным вариантом спуска через перевал, ведущий в боковое ущелье Думала. Это было проще, но существенно дольше, и когда мы, наконец, преодолели длиннющий снежный подъем на перевал и такой же длинный путь по леднику вниз, окончательно стемнело. Мика, естественно, предложил не выходить на морену, а поставить палатку на ровной поверхности ледника и спокойно здесь заночевать. Но ночевать снова на снегу, когда так обманчиво близко, вот прямо там, где-то за камнями, зеленая травка, — нет, это было просто немыслимо. Большинство решило: пусть в темноте, но до травы мы доберемся! Но морена-то в основном состояла из крупных камней, и в темноте по ней далеко уйти было невозможно. Уже через час мы абсолютно измотались, и когда встретилось более-менее ровное место, мы, не сговариваясь, решили: «Все! Дальше ни шагу!»

  Было совсем тепло, и палатку даже не ставили. Утром, как только я открыл глаза, я чуть не завыл от досады: всего лишь метров сто нас отделяло от травянистой лужайки, с цветами и ручьем. Ну и какая же может быть извлечена из этого мораль? Видимо, правильнее всего было бы внять здравому совету Мики и ночевать на леднике, а уж если мы не послушались его совета и пошли дальше, то надо было дотерпеть до конца морены.

   Времени до контрольного срока было достаточно, и мы, совершенно не спеша, шли вниз по ущелью Думала, наслаждаясь роскошью цветущих альпийских лугов, перемежающихся с редкими рощицами сосен. Как всегда после многодневного пребывания среди скал и снега, великолепие живой природы воспринималось с особой остротой, и уходить из такого рая, внезапно открывшегося нам, совсем не хотелось. Никаких постоянных жителей в этом ущелье не было. Только летовки пастухов, очень гостеприимных балкарцев, которые соскучились по людям и обрадовались нам, как родным. Они угостили нас свежевыпеченными лепешками с кислым молоком, айраном, и блаженство наше стало полным. В благодарность мы им оставили все, что у нас было из продуктов.

  Но, как мы ни тянули время, пришлось покинуть это благодатное ущелье и возвращаться в базовый лагерь, где нас уже заждались.

  Итак, наш второй сезон в Безенги закончился вполне благополучно, и можно было бы ехать в Москву. Но Бобу не давала покоя наша неудача на Крумколе, и он был решительно настроен еще походить: «Почему бы нам не перебраться из Безенги на Центральный Кавказ, в Адыл-су, и там попробовать свои силы на каком-нибудь классическом стенном маршруте?» Конкретно Боб предложил пройти стенной маршрут Абалакова на пик Щуровского. Желающие обнаружились сразу же в лице Мики Бонгарда, Олеся Миклевича, Наташи Горячих и меня. Надо сказать что Женя Тамм и Олег Брагин тоже очень хотели составить компанию Борису, но им пришлось умерить свои желания, так как к ним в Безенги приехали жены, чтобы вместе пройти перевальным маршрутом к морю.

Все необходимое снаряжение у нас было, и уже через день мы поставили палатки в Адыл-су и отправились в верховья Шхельдинского ущелья рассмотреть внимательнее маршрут. Прохождение стенных маршрутов началось у нас в стране где-то в конце 1940-х гг., и классическим таким маршрутом был подъем по северной стене пика Щуровского, впервые пройденный Виталием Абалаковым. Рассказ об этом восхождении, опубликованный в «Ежегоднике советского альпинизма» за 1950 г., был скорее художественным повествованием о «почти непреодолимой» сложности маршрута, чем его точным описанием.