Мои друзья и горы.

   Однако то, что затеял Боб, не был просто авантюрой в чистом виде. Идея такого траверса появилась у него давно, и он даже предпринял кое-какие шаги для ее реализации. Самое существенное — то, что он смог договориться с несколькими группами, которые летом 1959 г. ходили на траверс Домбая, что те доставят на маршрут три заброски с продуктами и бензином для нас. Что и было сделано, и Боря показал нам «кроки», на которых были помечены места забросок.

   Как-то незаметно разговор переместился в практическую область, в обсуждение того, что конкретно необходимо сделать и хватит ли у нас для этого времени. Плохо было то, что у нас совершенно не было пухового снаряжения, а напомню, что в те времена даже речи не могло быть, чтобы купить что-нибудь наподобие пуховых курток в магазинах. Отсюда следовало, что необходимо сначала добыть где-то пух, а потом еще и найти фабрику, которая сошьет нам одежду. Пух пообещал добыть Юра Смирнов через своих знакомых, работавших где-то на Кольском полуострове. Женя Тамм вспомнил, что у начальника отдела снабжения в ФИАНе (того самого, что обеспечил нас строго фондируемым пенопластом «не для работы, а для дела») есть приятели на фабрике пошива одежды для производства специальных работ, и, наверное, он сможет нам помочь.

  Не очень понятно было, что делать с примусами. Хороших отечественных просто не было, а импортные «фебусы» существовали в единичных экземплярах и были для нас недоступны. Но об этом Боб тоже подумал. Оказалось, что у знакомого ему Фердинанда Кропфа, который заведовал альпинистскими делами в профсоюзах, имеются подробные чертежи такого «фебуса». Сам Ферл (так его звали друзья) слыл первоклассным слесарем-механиком, и, зная о высокой квалификации Боба по той же части, он, не колеблясь, предоставил Бобу эти чертежи с единственным условием, что он получит одно из этих изделий. Борис же нас торжественно заверил, что он вкупе со своими заводскими приятелями (а он тогда работал на авиазаводе) способны изготовить по чертежам вещи и посложнее примуса.

  Мика, конечно, не мог остаться в стороне от этого обсуждения и сообщил нам, что у него возникли кое-какие идеи касательно того, что можно сделать, чтобы наш рацион питания был высококалорийным при минимальном весе. Комментируя наш разговор в целом, он заметил: «В воздухе ощутимо запахло авантюрой, но самое удивительное, что есть шанс эту авантюру реализовать».

  И действительно, не прошло и трех месяцев — а это очень малый срок для выполнения намеченной программы подготовки — все эти, а также множество других проблем были успешно решены. Нас особенно порадовали сделанные для нас великолепные пуховые куртки, в которых можно было ходить даже в самые сильные московские морозы без всяких свитеров. Борис изготовил три примуса, и во время одного из лыжных походов мы убедились в эффективности работы русского «фебуса» (его немедленно окрестили «бобусом»).

  Тем временем и Мика закончил задуманную серию экспериментов и устроил у себя дома презентацию концентрата нового вида, сделанного из сливочного масла, яичного порошка, орехов, меда и шоколада. Мика настаивал на том, что эта масса, странного вида и не менее странного вкуса, может служить главным продуктом питания на маршруте. Он также заявил, что в этот вечер для чистоты эксперимента другого угощения нам предложено не будет. Однако терпение его сердобольной мамы Доры Израилевны закончилось довольно быстро, и, несмотря на протесты сына, она, как всегда, накормила нас вполне традиционно — великолепным ужином. Тем не менее, Микиному продукту была выставлена наивысшая оценка и тут же присвоено и подходящее фирменное название «Ужас Бонгарда».

Мы не забывали и о тренировках. Два раза в неделю бегали кроссы по Воробьевым горам, где особым развлечением было взбегать вверх к самому забору какой-нибудь правительственной дачи и наблюдать, нам на перехват стягиваются фигуры в штатском, пытаясь нас задержать. Тренировал нас тогда Иван Петрович Леонов, очень сильный альпинист из команды Абалакова, человек чрезвычайно тактичный и деликатный. Обычный стиль тренировок: «Сейчас вы пробегаете триста метров максимальном темпе, потом возвращаетесь ко мне легкой трусцой, снова триста метров быстро и трусцой обратно и так десять раз». Или еще вот так: «От набережной до самого верха Воробьевки надо проскакать на одной ноге, впрочем, ногу можно менять, а потом тот же путь вниз на двух ногах, но вприсядку». Я уже не говорю о таких более гуманных упражнениях, как бег вверх-вниз по «тягунам» или о завершавшем почти каждую тренировку кроссе через Лужники. А нам в назидание он говорил, что самое главное — это не потакать той лени, которая свойственна организму каждого нормального человека: «Ты ему, окаянному, (то есть своему организму) пощады не давай!»