Мои друзья и горы.

   Но в то время, о котором идет речь, для официальных руководителей советского альпинизма Игорь Ерохин уже утратил положение лидера и находился скорее в положении изгоя. Дело в том, что в сезоне 1958 г. он возглавлял экспедицию на пик Победа на Тянь-Шане и провел ее совершенно блистательно и безаварийно. Его команда заработала золотые медали на чемпионате страны, но ожидаемый триумф не состоялся, так как выяснилось, что в отчете о восхождении было сказано, что все двенадцать человек команды были на вершине, хотя на самом деле пятеро участников должны были сопровождать вниз заболевшего Ивана Галустова. Подобное может случиться при любом восхождении, и само по себе это обычно не сказывается на оценке спортивной ценности достижения. Если бы Игорь написал в отчете правду, то никаких претензий к нему быть не могло. По не очень понятной (для меня, по крайней мере) причине он предпочел этого не делать, а когда обман вскрылся, то на него немедленно обрушились репрессии со стороны Федерации альпинизма.

    Однако жестокость этих репрессий была явно непомерной, и причины этого были более-менее ясны: многие из альпинистов старшего поколения, в особенности Виталий Абалаков и члены его команды, откровенно невзлюбили Ерохина, поскольку тот всегда вел себя совершенно независимо, никакого пиетета к «старикам» не испытывал и не упускал случая высказаться самым критическим образом относительно их «блистательных» достижений прошлых лет. Игоря строго наказали, дисквалифицировав до первого разряда, и он должен был снова начинать спортивную карьеру. Зимний траверс Домбая был для Ерохина неплохим поводом, чтобы о себе заявить вслух.

  Участники группы Ерохина, а это Ия Соколова, Гена Фещенко, Аркадий Цирульников, Валя Божуков и Адик Белопухов, были нам хорошо известны как сильные альпинисты, с опытом восхождений по сложнейшим маршрутам Кавказа и Тянь-Шаня, и просто как «свои ребята».

   Мы вместе выехали на Кавказ где-то в конце февраля, и у меня сохранились в памяти самые светлые воспоминания о тех двух днях, что мы провели в поезде. Это была череда разговоров об опыте прежних восхождений, об общих знакомых и о планах на летний сезон. Конечно, нам было бы интересно узнать более подробно о восхождении на пик Победа и о последующем разбирательстве в Федерации альпинизма, но на эту тему Игорь категорически не хотел говорить.

  Тем не менее, как-то у меня с ним случился разговор, показавший, насколько сильно задела его вся эта история. Дело в том, что Ерохину было также запрещено на определенный срок всякое руководство сборами и экспедициями, и он находился в очень непривычном для него униженном положении деятельного и амбициозного человека, лишенного возможности куда-либо приложить свою энергию. Узнав, что «академики» уже определились со своими планами и летом 1960 г. собираются ехать на Памир в верховья ледника Федченко (перевал Абдукагор), он предложил мне, как начальнику этой экспедиции, некоторый план совместных действий.

  Согласно этому плану, к концу работы нашей экспедиции, когда будут выполнены основные ее задачи, к нам на Абдукагор приедет группа альпинистов из ерохинской команды с Игорем во главе, после чего мы вместе отправимся вниз по леднику Федченко (это примерно 40 км) и «завернем» на боковой ледник Бивачный. Конечная цель этого неблизкого путешествия — с Бивачного повторить маршрут на пик Ворошилова, пройденный командой Абалакова в 1958 г., который был разрекламирован как выдающееся достижение и удостоен золотой медали чемпионата страны. По мнению Игоря, на самом деле в этом маршруте не было ничего сложного и поэтому его следовало обязательно «раздеть».

  Мотивация Ерохина была абсолютно понятной — он хотел таким образом показать, что не собирается сдаваться и менять свое критическое отношение к прошлым заслугам своих «судей». Не могу сказать, что я был в большом восторге от предложения принять участие в его «вендетте». Поэтому ничего определенного в ответ я не сказал, а предложил более серьезно обсудить этот вариант ближе к делу, в Москве, после Домбая. Увы, продолжить этот разговор в Москве нам было не суждено.

  По приезде в Домбай мы дня четыре потратили на тренировки, бегая каждый день по нескольку километров до «Алибека» и обратно и протаптывая тропу в Птышское ущелье к началу маршрута. Там мы вырыли хорошую пещеру и занесли туда часть своего груза. Окончательно определилось, что пойдем вшестером, так как Мика был не в лучшей форме, и он согласился на время восхождения остаться в пещере вместе с Галей Кузнецовой с тем, чтобы поддерживать с нами радиосвязь.

  Несмотря на все наши попытки облегчить себе жизнь, на маршрут мы вышли с рюкзаками по 30-32 кг, более всего из-за необходимости нести изрядный запас веревок, карабинов и крючьев и, конечно, теплых вещей. Запас продуктов у нас был минимален — примерно по 300 г в день на человека (в основном концентраты типа сублимированного мяса и «Ужаса Бонгарда») в расчете на то, что примерно такое же количество мы найдем в забросках на гребне.