Мои друзья и горы.

Наш дальнейший путь протекал по снежному гребню с крутыми скальными выступами («жандармами»), с довольно значительным набором высоты. Все первые дни погода стояла неплохая, хотя почти все время шел снег. Днем мороз был не очень сильный, но все равно лезть приходилось в рукавицах. Очень облегчало нашу жизнь то обстоятельство, что почти не было проблем с поиском мест для ночевок на гребне и, как правило, палатку можно было поставить так, что все шесть человек могли свободно в ней разместиться. Конечно, ветер на гребне всегда был довольно сильный, но наша высотная палатка хорошо защищала нас и от ветра, и от холода. Однако с каждым днем она все более отсыревала и становилась уже почти неподъемной я хорошо это ощущал, поскольку именно на меня пал жребий ее тащить.

  На третий день было особенно много трудной скальной работы при подъеме по крутым скалам «жандарма», иногда называемого пиком ЦСКА. Здесь в основном работала связка Тамм — Горячих, причем Боб, конечно, не преминул в полной мере воспользоваться правом руководителя идти первым, аргументируя это еще и тем, что он проходил этот маршрут летом и хорошо его помнит. Интересно было наблюдать, как изменился стиль скалолазания Бориса на зимнем маршруте. Летом на скальных маршрутах он ходил очень смело, а иногда даже чересчур дерзко. На Домбае зимой он стал почти неузнаваем: вместо куража и некоторой самонадеянности были осмотрительность и осторожность на каждом шагу. Вообще-то примерно то же самое можно было сказать о любом из нас, зима — хороший учитель, но у Боба эти перемены были особенно заметны.

  Восьмого марта, на четвертый день восхождения мы поднялись на Западную вершину Домбая, где и поставили свою палатку. Отсюда до Главной вершины оставался примерно один день хода (по расчету для летнего графика восхождения), и в нашем настроении было что-то похожее на чувство эйфории оттого, что все складывалось так удачно в прошедшие дни. В тур на вершине мы вложили записку вполне оптимистического содержания, дополнив стандартный текст еще и поздравлением в адрес всех женщин, которые ждут нас в Москве. К сожалению, был и повод для огорчения — мы часа два вели раскопки на предполагаемом месте той заброски, которая должна была быть на Западной, и ничего не нашли, а между тем продуктов у нас уже почти не было. Правда, оставалась еще надежда, что удастся найти последнюю заброску, заложенную для нас на Главной вершине, но ясно было, что медлить нам ни в коем случае нельзя.

Собирались в тот день лечь спать пораньше, чтобы с утра выйти с намерением дойти в тот же день до Главной (и до заброски!). Стали потихоньку устраиваться на ночлег, но вдруг кто-то из нас, взглянув назад на пройденный путь, увидел двойку ерохинцев, появившихся на пике ЦСКА, на том самом месте, где мы были сутки назад, Все выскочили из палатки и радостно закричали слова приветствий, а в ответ услыхали очень напряженный и какой-то «серый» голос Вали Божукова: «Слушайте меня внимательно! При подъеме на пик ЦСКА сорвались и погибли Игорь Ерохин, Ия Соколова, Гена Фещенко и Аркадий Цирульников». В вечернем тихом воздухе слышимость была отличная, но Валентин повторил еще раз сказанное, чтобы убедиться, что его поняли правильно. Мы совершенно остолбенели от полной невозможности осознать весь трагизм происшедшего. Первая мысль была немедленно собраться и бежать на помощь. Но Валентин повторил, что нет никакой надежды на то, что ребята могли остаться в живых. Что же касается его и Адика Белопухова, то им помощь не нужна и они смогут переночевать сами, хотя палатки у них не было.

  Вот так, абсолютно неожиданно, как это, увы, нередко бывает в горах, произошел «срыв времени»: в одно мгновение настроение полного благополучия сменилось осознанием происшедшей катастрофы.

  В тот вечер у нас была одна забота — надо было обязательно сообщить вниз о происшедшей аварии. Проблема состояла в том, что наша рация оказалась очень ненадежной для работы на морозе. В предшествующие два дня она попросту не работала, и мы считали, что это уже необратимо. Однако Коля Алхутов сумел каким-то неведомым образом ее оживить, и в девять часов вечера мы услышали позывные базовой станции КСП Домбайского района. Связь то появлялась, то пропадала, и только с очень большим трудом, после ряда неудачных попыток Коля смог сообщить вниз о происшедшей аварии и о том, кто именно погиб, и убедиться в том, что информация была принята. Также было очень важно, что Николай успел передать на КСП, что группа Бориса Горячих в полном порядке, наутро к нам присоединятся В. Божуков и А. Белопухов и мы можем спускаться совершенно самостоятельно. Последнее было крайне существенно, поскольку мы хорошо представляли себе, что первое, что сделают спасатели после получения информации об аварии, — это вышлют спасотряд на помощь нам, а каждый из нас знал, насколько тяжелыми и, главное, опасными были бы спасательные работы на сложном маршруте в зимних условиях, если бы ситуация этого потребовала.