Мои друзья и горы.

Ранним утром Боб отправил двойку Балдин — Смирнов на помощь Валентину и Адику, и через несколько часов они пришли к нам. Их рассказ был недолгим: первым на вершину пика ЦСКА поднялся Адик Белопухов, организовал надежную страховку и принял Божукова. После этого на верхней страховке стала подниматься остальная четверка. Насколько я помню, там первым шел Гена Фещенко, а самым нижним был Игорь Ерохин. Кто именно сорвался и почему произошел срыв, доподлинно не известно. По просьбе Фещенко, веревку жестко закрепили, чтобы можно было по ней идти как по перилам. Но буквально в следующее мгновение кто-то внизу сорвался, сорвал остальных, и веревка лопнула, не выдержав совокупного рывка от четырех падающих тел. Мгновением позже Адик и Валя увидали, как под стену на ледник выкатилось несколько темных клубков. Пролетели они примерно 600 м по скалам, и, конечно, остаться в живых при этом было невозможно. Добраться до упавших можно было только снизу, обойдя по ледникам весь массив Главного Домбая.

  По мнению Адика, их с Валентином спасло только то, что идущая от них веревка была намертво закреплена как перила. Если бы Валентин выбирал ее вверх, как это обычно бывает при страховке, то, конечно, удержать четырех сорвавшихся он бы не смог, и его с Адиком также бы утащило вниз.

  Что же мы должны были делать дальше после всего случившегося? Очевидный вариант действий — продолжить путь по гребню до Главной вершины Домбая и далее спускаться по хорошо знакомому Борису пути через седло Фишера. При этом у нас даже в мыслях не было, что таким образом мы смогли бы завершить задуманное восхождение — здесь уже было не до спорта. Главное соображение — это был бы самый быстрый и безопасный путь спуска. Боб также вспомнил, что несколько лет назад был пройден путь по стене Домбая прямо на его Западную вершину (маршрут Сасорова), и, следовательно, в принципе мы можем спускаться прямо вниз, но толком этого маршрута никто из нас не знал.

  Обсуждение было недолгим. Решаем, что все-таки наиболее разумно попробовать идти на Главную вершину. Ведущий туда гребень — это череда снежно-ледовых участков и скальных выходов. Летом весь этот путь занимает не более нескольких часов. Но зимой ситуация совершенно иная, и первая связка, в которой шли Коля Алхутов и я, за пару часов смогла продвинуться всего на несколько веревок. Обилие ненадежного сыпучего снега, множество карнизов и заснеженность скальных участков — все это резко замедляло движение. К тому же, как назло, резко похолодало. Сильный мороз (не менее 20-25 градусов) в сочетании с порывистым ветром, — и мы стали заметно подмерзать.

  На смену нам с Колей выходит связка Балдин — Смирнов, но и им не удается пройти более двух веревок. Становится ясно, что до вершины мы в этот день дойти не успеваем. На гребне подходящего места для палатки нет, и Боб принимает единственно верное решение — возвращаемся ночевать на Западную вершину, а утром посмотрим. Восемь человек в палатке — это очень тесно, можно только сидеть. Зато быстро отогрелись, попили горячего чаю. Продуктов уже просто не было никаких за исключением НЗ в виде бутылки коньяка. Начальник милостиво разрешил ее распечатать, и каждому было выдано по паре ложек в качестве высококалорийного питания, Как ни удивительно, но ночью удалось даже поспать. С утра так же ветрено и очень холодно. Даже не хочется думать, каково оно будет на гребне. Надеяться, что за день мы сможем дойти до главной вершины, не приходилось, и от этого варианта пришлось отказаться. На утренней радиосвязи нам передали, что накануне из Москвы вылетела группа самых опытных альпинистов, членов сборной команды Союза по альпинизму, на помощь нам. Видимо, внизу не поверили нашим словам, что мы не нуждаемся в помощи, и решили нас спасать. Это означало, что нам надо как можно скорее спускаться, чтобы, упаси боже, не развернулись спасработы. Кратчайший путь вниз — это спуск дюльферами» по стене маршрутом Сасорова.

  Нас восемь человек, все — опытные альпинисты, и каждому много раз доводилось спускаться таким способом. Все протекает стандартно — первый уходит вертикально вниз до конца веревки, там находит промежуточную площадку, забивает крючья, кричит наверх: «Пошел». Спускаются все остальные, выдергивают веревку, и снова первый уходит вниз. Но все эти, до автоматизма освоенные нами операции, занимают зимой вдвое больше времени, чем летом, и за день мы успеваем сделать лишь шесть спусков. Следующий день — это еще шесть «дюльферов» в таком же темпе, когда само передвижение занимает от десяти до двадцати минут, а пассивное ожидание иногда длится более часа (ведь готовых площадок для организации спусков в нужном месте почему-то, как правило, нет, да и найти подходящие трещины для крючьев иногда бывает очень непросто). Ускорить этот процесс нет никакой возможности, и приходится безмолвно терпеть, терпеть, терпеть...