Мои друзья и горы.

   На восхождение мы вышли пятого марта. В первый день нам над было пройти довольно длинный снежный склон, причем приходилось подниматься по нему прямо в лоб, чтобы не подрезать его и не спустить лавину. Такой способ, конечно, отнимает больше сил, чем более естественный подъем зигзагами, но, в конце концов, это была всего лишь тяжелая физическая работа. А вот дальше, на скалах мы вскоре ОСОЗНАЛИ насколько зимние восхождения отличаются от летних.

   Понятно, что с такими рюкзаками, как у нас, трудно проходить сложные участки и летом. Но с этим как-то можно было справиться, разгружая идущего первым. Основная проблема была в другом — из-за сильной заснеженности приходилось тратить уйму времени на разгребание снега, чтобы добраться до зацепок и найти подходящие трещины для забивки крючьев. Наиболее острой эта проблема была на не очень крутых скалах средней трудности, прохождение которых летом было бы достаточно простым делом. Но, в общем-то, мы этого ожидали и понимали, что для траверса Домбая зимой нам понадобится существенно больше времени, чем летом.

   Мне очень запомнился тот участок скал на второй день нашего восхождения, где первой шла наша двойка — Юра Смирнов и я. Юра отдал мне часть груза и пошел вперед. Скалолаз он был первоклассный, но было видно, насколько медленным было его продвижение из-за заснеженности скал. Когда же он скрылся за перегибом, то ожидание стало почти нестерпимым. Веревка то медленно ползла вверх, то совсем не двигалась. Сверху все время сыпал снег и мелкие льдинки от расчистки пути и лишь изредка звучало: «Дай слабину!» или, наоборот, «Натяни веревку!»

   Так проходит минут пятнадцать, а потом и полчаса, все начинают подмерзать, но свято соблюдают правило: дурацких вопросов типа «Как там дела?» задавать нельзя, надо просто молчать. Ведь и без всяких слов ясно, что идущий первым делает все, что может, чтобы проложить путь, забить понадежнее крючья, и просто так времени он не тратит. Наконец, звучит долгожданное: «Страховка готова, можно идти!» Чтобы было побыстрее, я пошел, подтягиваясь на руках по натянутой веревке как по перилам, но тяжеленный рюкзак отбрасывал меня назад, и очень скоро пришлось перейти на лазание с верхней страховкой, что было медленнее, но не так изнурительно.

Вот я и наверху, и теперь моя очередь идти первым. Отдал Юре свой рюкзак взял у него облегченный и — вперед. И все повторяется — медленное, очень медленное продвижение с расчисткой зацепок для рук и опор для ног и постоянным поиском трещин в скале, подходящих для забивки крючьев, Вот вроде есть такая трещина. Достаю крюк, начинаю бить, а он идет свободно — не годится. Еще раз — то же самое. Наконец, удача — от ударов молотка крюк постепенно входит в скалу, и с каждым ударом звук становится все звонче. Страховка есть, и можно идти дальше. А метров через семь опять надо бить крюк и так до тех пор, пока не выйдешь наверх на всю длину веревки. Теперь я принимаю Юру, мы разогрелись от такой работы и готовы повторить цикл, но задние связки совсем закоченели от постоянного ожидания, и теперь вперед выходит двойка Балдин — Алхутов, а еще через две веревки эстафету принимает двойка Тамм — Горячих.

  Как мы и планировали, к концу второго дня восхождения мы вышли на очень заметный даже снизу скальный выступ на гребне («рыжий жандарм»), где нас ждала первая заброска продуктов и бензина, сделанная летом по просьбе Бори. На ночевку в этот день мы встали не поздно, и было время просто расслабиться, немного побаловать себя полноценным ужином из оставленных для нас консервов и осмотреться.

  Главный Домбай — самая высокая вершина района (4040 м), и с высоты его гребня отлично просматривалось все вокруг. Совсем близко — массив вершин Джугутурлючат, который летом выглядит, как скальная пила с острыми зубцами отдельных пиков, а теперь смотрится, как снежный гребень со скальными островками. Чуть дальше виднеется громада Аманауза, не утратившая своей массивности, но вся окутанная огромными снежными пеленами, скрывшими многочисленные скальные контрфорсы и кулуары. Одна Белалакая мало изменилась — все такая же отдельно стоящая скала, похожая в профиль на Маттергорн в Альпах. Совсем исчезла многокрасочность долин Домбая. Вместо летнего разноцветья только девственно белый снег да чернота леса по низу долин. И — полное отсутствие каких бы то ни было признаков человека вокруг нас. Настоящие горы зимой необитаемы — люди свободно допускаются лишь к подножью невысоких вершин, а мы пересекли границу обитаемого пространства и забрались на самую вершину этого царства снегов. Я и сейчас помню это ощущение почти незаконности нашего пребывания в месте такого первозданного покоя.