Мои друзья и знакомые

Володя с удовольствие собирал в Сибири грибы. Как-то в июне, помнится, было обследование, какого-то газопровода, не помню уж где, кажется от Аганского месторождения. Володю несколько доставал в это время радикулит, поэтому я не стал таскать его с собой от манометра к манометру, а оставил на солнечном пригорке в середине участка. Он довольно охотно согласился, думаю, потому, что приметил в соседнем лесу грибочки. Мы поездили, сделали замеры, отобрали пробы, а когда вернулись, то обнаружили около него расстеленную плащ-палатку, на которой сложена гора сморчков. Мои жена сын были уже в отпуске на Большой Земле и Володину добычу мы привезли ко мне домой. Сморчок такой уж гриб, что обязательно требует себя сварить, отвар вылить, а уж потом жарить. Такая специальная ядовитая гельвелловая кислота, которая хорошо растворяется и уходит с горячей водой. Ну, нажарили большую сковороду, заправили привезенной с Кубани сметаной, только собрались налить — звонок в дверь. Володя говорит: «Наверное, Игорь».

Он уже комментировал не раз, что когда у нас грибы, то обязательно в этот момент должен появиться мой старый друг Гарик Головин с бутылкой и предложением выпить и закусить грибочками. Так было и в тот раз.

Собрались мы однажды и в моей московской квартире. Я, Володя и старый приятель еще по работе во ВНИИ НП Женя Бобковский. Приняли на грудь, честно скажу, что хорошо приняли. Да еще при этом слушали пластнку, где Визбор пел «Я сердце оставил в Фанских горах». Женя расчувствовался, чуть слезу не пустил, а Володя на это начал читать подробную лекцию об орографии и вообще природе Фанских гор. А я смотрел на них и думал: «Конечно, для Жени, как и я туриста-водника, в горах не ходившего, Фаны — это сказка вроде Зурбагана, нереализованная мечта. А для Володи — реальность, место, где он бывал и где водил группы».

Моя жена очень любила Володю и неплохо относилась к остальным членам компании. Ну, иначе и быть не могло при подчеркнуто уважительном отношении с его стороны. Он говаривал, что каждый раз, когда ест в Краснодаре творог, вспоминает Линочку, тоскующую на Севере по молочным продуктам, особенно по творожку. И не забывал в любой нижневартовской командировке привезти ей в подарок несколько пачек любимого продукта. А пару уже после его отлета назад она обнаруживала под нашей входной дверью картонную коробку с пакетами сливочного масла. Ребята всегда привозили с собой продукты для прокормления и вели в своем гостиничном номере домашнее хозяйство.

Ну, и могло случиться, что не все израсходовали до отъезда, как в этих случаях. А однажды он чуть не расплакалась от умиления, когда приехавший Фридланд поднес ей с поклоном целую коробку, двенадцать финских сырков «Виола». Она и посейчас вспоминает это с благодарностью.

Володина жена Лиля тоже, как мне казалось, относилась нам с симпатией. Была она маленького роста, пухленькая и крайне разговорчивая, так что одной из основных фраз у него было: «Лиля, помолчи!» Сидели мы у них тоже достаточно часто и звездой наших посиделок нередко была его падчерица Оля, по домашней кличке Ляка, которую Вова очень любил. Было ей в начале нашего знакомства лет пятнадцать, она тоже была туристкой, часто брала в руки гитару и очень симпатично пела бардовские песни. Напевы Вероники Долиной, во всяком случае, я впервые услышал от нее. У Лили, сказать по правде, были и довольно странные обычаи. К примеру, если в нашей компании оказывался Сергей Пак, то она обязательно начинала переливать суп из большей кастрюли в меньшую и освободившуюся немедленно отдавала ему на мытье. Вежливый Сережа безропотно это исполнял. Мы были убеждены, что это — основной способ поддержания ее кастрюль в чистоте.

Ребята смотрели в ту пору своему шефу в рот, он же был их учитель и в горных походах. Вообще тема горного туризма много значила в жизни для них и для Фридланда. Я это все мог представлять себе по их рассказам и по песням. Хотя и у меня были абалаковский рюкзак, палатка и байдарка, но специфики гор я не знал. Ну, а у них снаряжение было подобрано — жизнь же зависит. Кстати, Володя мне рассказывал, что когда они встречаются в лагерях с иностранцами, те с обалдением смотрят на их титановое снаряжение, полагая, что это доступно только миллионерам. Ну, это я понимал, у меня и у самого была походная титановая фляга для напитка. Из краденого металла, конечно.

Конечно, в рассказах о горах, которые я слышал от него, не было технических подробностей, которые легко поняли бы его коллеги-горники и альпинисты, но которые были мне незнакомы. Больше было забавных случ áев, доступных и для меня. К примеру, рассказал он эпизод, из которого непреклонно следовало, что природу не обойдешь, что ни измышляй. Делали они траверс Большого Кавказа и вышли в верхнюю Сванетию. А сваны, хоть и считается, что у них отдельный сванский язык, отличающийся от картвельского языка долин, но это все равно грузины. Но живущие не в стране винограда, а там, где в самом лучшем случае вызревают кукуруза и какие-то яблочки.