Мой генерал Торрихос

Уже после смерти генерала Марсиаль встречался с Грэмом Грином, который предложил ему деньги на реализацию проекта развития одного из освобождённых Фронтом Фарабундо Марти районов страны. Марсиаль сказал Грину: «Отдай эти деньги Чучу, он знает, как их лучше потратить».

И Грэм Грин, который прежде давал деньги на «патроны против Сомосы», дал приличную сумму на развитие этого освобождённого Народным фронтом района Сальвадора. Поскольку деньги он получил как авторский гонорар его книги о Торрихосе, нам всем подумалось, что это было молчаливое действо в память о генерале. Он как бы продолжил в этой форме свою борьбу, как продолжал бороться с арабами после своей смерти слитый в единое со своим конём Сид Кампеадор.

История Марсиаля этим не кончилась. С задачей наследовать контакты Торрихоса в регионе мне было поручено найти и пригласить его в Панаму. Когда он прибыл и мне нужно было представить его, я спросил его, как его объявить. Я ожидал, что он назовётся как «Первый Команданте Вооружённых народных сил Фронта Фарабундо Марти Сальвадора Кайетано Карпио, Марсиаль», но он сказал: «Да я простой пекарь» — и всё. Но потом в выступлении он описал ведущиеся в Сальвадоре военные действия с массой технических и политических деталей и подробностей.

Вскоре после этого визита он покончил с собой в Манагуа, выстрелив из того пистолета, который был подарен ему в Панаме по моей просьбе. Это была разновидность револьвера, без барабана, но с четырьмя стволами. Редкое оружие, подобное зловещему, секретному и замаскированному предзнаменованию. Я помню, что сам снабдил его патронами 357 калибра, одним из которых он разорвал своё сердце.

Мне больно продолжать писать об этой истории. Она принадлежит таким глубинам человеческого сердца, где должно хранить уважительное молчание.

А подобных этому блестящему, большому и любимому, ушедшему от нас герою, было ещё так много, так много, что скоро наступит день, когда они все сразу оживут в нас и мы содрогнёмся.

Глава 16. День, когда убили генерала

А сейчас я хочу написать о дне, когда убили генерала.

Незадолго до этого мы были в Колумбии, где знакомились с одним животноводческим проектом. Проект состоял в том, что корову элитной породы обсеменяли спермой тоже породистого, в этом случае канадской породы, быка. Затем оплодотворённую клетку пересаживали в матку обыкновенной коровы. Таким образом, породистая корова могла производить много породистых телят одновременно без того, чтобы самой изнашиваться и терпеть родовые боли. Такое вот насильственное материнство.

Разумеется, генерал не мог после этого не подумать о бедной женщине-кормилице, у которой могут отнимать молоко собственного ребёнка, чтобы кормить дитя от богатой матери. За небольшую плату богачка так сможет поберечь свои груди.

И очень скоро за небольшую плату им можно будет и поберечь свой животик. Муж оплодотворит, оплодотворённую клетку пересадят в матку другой, бедной женщине. Зарождающееся дитя с генетической точки зрения является абсолютно их ребёнком, ребёнком богатой женщины и богатого мужчины. Бедная женщина выращивает его 9 месяцев, питает его своей кровью, с болью рожает его, кормит грудью, любит его. Затем приходит богатая женщина, платит ей гроши и забирает ребёнка.

Я знаю, что пока это невозможно. И дай бог, чтобы такого не было никогда. Но ведь кормилицы существуют. И я хочу подчеркнуть размышления генерала и фразу, брошенную им и в шутку, и всерьёз одновременно по поводу этой технологии «удалённого» материнства»: «Ой, смотри, cholita de mi tierra (деваха моя. — пер.), вот что ожидает тебя в будущем».

Вечером, уходя из отеля, генерал замечает в холле группу его охраны, с которой он не приезжал сюда. «Это ведь не Чемена?» — спросил он меня. Я ответил утвердительно.

Надо отметить, что генерала охраняло больше людей, чем сообщали ему. Мне это казалось нормальным. Когда мы были за рубежом, я обычно использовал услуги местной гражданской полиции и не говорил ему об этом. Думал, что это он предполагает.

Но на этот раз в Колумбии он был недоволен мной и командиром группы охраны майором Пурселем. Как будто бы утратил часть того абсолютного доверия, которое, как я знал, всегда испытывал ко мне. Однако по возвращении в Панаму это ощущение рассосалось абсолютно.

Незадолго до этого я ездил с Херардо Гонсалесом, генеральным секретарём партии ПРД, для встречи с Миттераном, тогда кандидатом в президенты Республики. Он с большой симпатией говорил о генерале Торрихосе и о никарагуанской революции.

И он сказал тогда, и это произвело на меня большое впечатление, что передний край истории проходит сегодня по Центральной Америке. И он сказал это в Париже, одном из центров цивилизации, рубке корабля Истории. Высказывание довольно смелое, и я совершенно убеждён, что и верное. Миттеран подарил нам тогда экземпляр его книги «Ici et Maintenant» с посвящением генералу.