Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели…

Откуда у россиян такая англомания? Для многих увлечение Лондоном началось с чтения рассказов и повестей о приключениях двух друзей с Бейкер-стрит, частного сыщика Шерлока Холмса и доктора Джона Ватсона, со знаменитого восьмитомника Артура Конан Дойла в серии «Библиотека “Огонёк”». С него началось увлечение историей викторианской Англии и у Кирилла Кобрина. «Это было в мае 1973-го. До конца учебного года – сущий пустяк, в школу приходилось таскаться ради одного-двух уроков, в классах и коридорах уже что-то мыли серыми тряпками, источающими тоскливую затхлую вонь, зато окна открыты…» – так начинает один автор свой очерк о рассказе «Обряд дома Месгрейвов». И чуть ниже читаем: «Валялся на кровати, поглощал взятые напрокат у родителей одноклассника том за томом Майн Рида, Фенимора Купера, Жюль Верна, Александра Дюма. И прежде всего Конан Дойла». Вот только описывая цвет этих, не побоюсь этого слова, культовых томиков, Кобрин ошибается. Он пишет, что те были чёрными с геометрическими фигурами жёлтого цвета… Они были вытиснены золотом! Просто ему, вероятно, попалась настолько зачитанная книга, что позолота сошла… И это тоже яркая примета того времени, тех книг.

Кирилл Кобрин не просто предаётся трогательным воспоминаниям, он без лишней энигматичности вводит классический текст Конан Дойла в контекст современности истории. Он выстраивает сложную и прихотливо переплетённую систему, в которой находится место и любимым книгам детства, и историческим знаниям, и приметам советской действительности тех времён, когда наше поколение знакомилось с Шерлоком Холмсом. «Текст, который я читал одним из майских деньков эпохи строительства БАМа и записи альбома Led Zeppelin Houses of the Holy, современным не выглядел, но – несмотря на советский асфальтоукладчик, прокатившийся по нескольким поколениям, включая и моё, – не казался и совершенно чужим». В предисловии автор пишет: «Особенность холмсовского мира ещё и в том, что, будучи совершенно чужим советскому миру середины 1970-х, он странным образом оказался… не то чтобы похож, нет, он был узнаваем… Получается, что юный советский читатель имел все шансы войти в этот мир и стать своим – несмотря на то что он совершенный чужак, потомок случайно выживших в кровавой бане людей. Мир, к которому этот ребёнок принадлежал, позднесоветский мир, был в какой-то мере похож на Викторианскую эпоху – иллюзорной устойчивостью, инерцией, ханжеством, надёжной рутиной». Так и хочется обратить его внимание на то, что в свете всего этого неудивительно, что одной из самых удачных экранизаций российского телевидения, да, пожалуй, и всего кинематографа, стала именно «холмсиана» Масленникова. И неслучайно советские Холмс и Ватсон были приняты и одобрены самими англичанами.

Но главная тема книги не в этом. Кирилл Кобрин видит в викторианской Англии, в Англии Шерлока Холмса, зачатки всех самых заметных и значительных явлений современного мира. И он остроумно описывает их, иллюстрируя произведениями Конан Дойла. «Холмсиана даёт нам один из универсальных ключей к эпохе, которую на русском языке называют историей Нового и Новейшего времени, а на английском – modernity, Modern Times». И ниже: «…сегодня мы живём в том же самом мире, что и Холмс с Ватсоном».