Мой любимый шотландец

Справочник по этикету для истинных джентльменов советовал мужчине стоически переносить любые ехидные замечания и необоснованные требования, которыми женщина пытается его пронять, поскольку это единственное доступное ей оружие, и в любом случае, слабый ум и переменчивость чувств – не ее вина, а врожденные свойства пола. Люциан считал подобные заявления полной чушью, потому что сам видел, как жены гоняются за мужьями со сковородой; также он видел, как они стоически справляются с трагедией и тянут на себе всю семью. Но теперь, глядя, как мило улыбающаяся девица безжалостно разделывает омара на своей тарелке, он все понял. Люциан ел молча. Время на его стороне, как и закон. От этого никуда не денешься. Наконец-то у него возникло ощущение, что сегодня шансы игроков уравнялись.

Глава 17

Когда на следующий день они продолжили путешествие, небо представляло собой впечатляющее зрелище, достойное кисти самого Эль Греко: на синем фоне клубились ослепительно-белые и серые облака. Залив Ферт-оф-Форт, раскинувшийся вдоль железнодорожных путей, сверкал на солнце, как россыпь серебряных монеток, – еще один прекрасный повод, чтобы игнорировать мужа. Тот сидел напротив, одетый в ладно пошитый синий твидовый костюм и серый узорчатый жилет, погрузившись в глубокую задумчивость, которая выглядела бы весьма соблазнительно, если бы Хэтти не решила его презирать. По крайней мере, Люциан сдержал слово: прошлой ночью он даже не пытался заявить о супружеских правах. И он глазом не моргнул, когда поутру она скупила добрую половину Коберн-стрит прямо у него под носом. Четыре больших ящика с дорогими безвкусными нарядами, которые она вовсе не собиралась надевать, теперь ехали в Белгравию. Обанкротить мужа таким образом вряд ли выйдет, зато попробовать приятно.

Хэтти бросила на него взгляд. Плечи расслаблены, густые темные ресницы опущены, словно он дремлет. Люциан спал мало: ложился слишком поздно, вставал слишком рано, уж это Хэтти успела о нем узнать. Любящая жена непременно подняла бы шум, и Хэтти ощутила новый приступ негодования, потому что он лишил ее таких маленьких заботливых ритуалов.

Люциан проснулся, когда поезд въехал в шумную гавань Грантон и остановился у самой воды.

Хэтти указала на огромную вывеску на берегу: «Паромная переправа Грантон – Бернтайленд».

– Они что – собираются погрузить целый поезд на лодку?!

– Это специальный транспортный паром, – пояснил Люциан с приятной хрипотцой в голосе.

– Понятно.

Его затуманенный взгляд упал на ее руки, судорожно вцепившиеся в край сиденья.

– Исправно работает уже тридцать лет, – проговорил он. – И первого крушения сегодня точно не случится.

Хэтти неохотно ослабила хватку, решив не показывать тревоги. Как это бесит, думала она, пока паром вез поезд и пассажиров через залив, что тридцать лет кряду подобные шедевры инженерной мысли позволяют людям свободно, быстро преодолевать огромные расстояния и осваивать необитаемые территории, и при этом женщине нельзя даже за покупками одной выйти. Слишком опасно, говорят, для ее репутации. Но кто подвергает женщин опасности? Мужчины. До чего же удобно мужчинам, что проступки нескольких представителей их класса даруют им статус защитника и ставят женщин в зависимое положение! В результате они могут вполне законно тащить жен за собой в Шотландию когда заблагорассудится. Разве это не доказывает, что прогрессивность идей вовсе не зависит от возможностей, кому и как пользоваться достижениями прогресса – лишь вопрос воли. Вероятно, скорее мужчины начнут путешествовать вокруг Земли на летательных аппаратах, чем женщины обретут право распоряжаться своей жизнью сами…

В Бернтайленде они пересели в старый, обшарпанный поезд и продолжили путешествие на север. Вскоре пейзаж за окном сменился широкими зелеными долинами, усеянными овцами и домишками фермеров, и на просторе стало легче дышать. Тем не менее, прибыв на одноколейную станцию в Оштермучти, Хэтти выдохлась. Карманные часы показывали ближе к пяти, и она уныло наблюдала, как двое юных шотландцев грузят их сундуки в старомодный черный дилижанс. Девушка вытерпела еще час тряски на изношенном сиденье, и наконец колымага со скрипом остановилась посреди пустынной равнины перед одним-единственным зданием в пределах видимости. Гостиница «Дроуверс». Хэтти глядела в окно с нарастающей тревогой. Серый каменный дом в два этажа покрывала темная сланцевая черепица – причудливое сочетание старых, видавших виды стен и новых пристроек, благодаря чему казалось, что здание растет само по себе. Оно и в самом деле производило впечатление живого организма, причем заметно кренящегося вправо, словно некогда застыло при попытке бегства.

Хэтти содрогнулась.

– С этим домом что-то неладно!

Люциан подался к окну, разглядывая гостиницу.

– Как и со всеми домами в Шотландии, которые мне довелось повидать.