Мой любимый шотландец

Говорить она не могла. Его рука выписывала маленькие, твердые круги. Хэтти едва собралась с мыслями.

– Д-да.

Люциан сжал сосок, и Хэтти выгнулась дугой, еще сильнее вдавливая грудь в его ладонь, балансируя на грани удовольствия и боли. Он ущипнул еще раз, а кончики пальцев другой руки проникли в ее лоно, словно в воду. Опасно! Восхитительно! Муж ей не нравился, но вдруг перед мысленным взором Хэтти промелькнуло его обнаженное тело, его возбужденная плоть, его колено между ее ног, и она ощутила внутри щемящую пустоту. В самом деле, они вполне друг другу подходят. Она впилась ногтями в матрас.

Палец вошел глубже. «Да!» – прошептала она. Люциан не торопился, держа медленный, ровный ритм, усиливая напряжение с каждым толчком пальца, пока она не задвигала бедрами в погоне за желанным облегчением… Другой рукой он провел по груди, по животу и ниже, затем надавил сверху на ту же точку, которой касался изнутри. Хэтти затопила горячая волна, и она взволнованно вскрикнула. Он царапнул зубами кожу на шее и чуть прикусил. Напряжение между ног взорвалось водопадом звезд, и она снова закричала.

Хэтти вытянулась в его объятиях, одновременно легкая, как пушинка, и тяжелая, как свинец. Она медленно приходила в себя, в то же время осознавая вожделение Люциана, пульсирующее под теплой кожей, такое соблазнительное в едва сдерживаемом порыве. Наверное, он мог бы перевернуть ее на спину и раздвинуть ей ноги. Он мог бы легко войти в ее расслабленное тело, не вызвав особо неприятных ощущений, и тоже получить удовольствие. На миг это показалось заманчивым. И все же, как человек слова, он не станет этого делать, если только она не попросит сама. Он скорее переборет свою нерастраченную похоть. И это весьма заманчиво.

– Ты помнишь? – сонно спросила она.

Муж подвинулся, убирая руки.

– Помню что?

– В ночь нашей свадьбы ты хотел поцеловать меня там…

Глаза Хэтти уже закрылись, и тут он ответил:

– Помню.

– Я сказала, что мне не понравится.

Он молчал, давая ей уснуть.

– Знаешь, я передумала, – прошептала Хэтти.

Он откатился в сторону, скрипнув кроватью.

– Я учту.

Теплая тьма вновь приняла ее в свои объятия.

* * *

Он лежал с ней рядом неподвижно, и в шее тяжело бился пульс. Когда дыхание жены выровнялось, Люциан встал и пошел в чулан. Облизав пропитавшиеся вкусом Хэрриет пальцы, он сжал влажной рукой свой член. Глядя на звезды, мигающие в узком окне, он принялся за дело. Вскоре его взор затуманился, долго сдерживаемое напряжение скрутилось в спираль у основания позвоночника. Ему слышались ее гортанные вскрики. Он замер на секунду, потом по телу прокатилась столь мощная, сокрушительная волна горячего облегчения, что он стиснул зубы и ударил свободной рукой в стену один, два раза. Оставалось лишь надеяться, что спящая жена ничего не услышала.

Глава 22

На следующее утро Хэтти проснулась от слабых спазмов – начались «эти дни», которых она не ждала, потому что в бурном водовороте последних событий потеряла счет времени. Люциан уже ушел, оставив на подушке записку, что проведет весь день в компании горного инженера, осматривая тоннели. Какое облегчение! При свете дня нахлынули воспоминания о вчерашней оргии, и у девушки голова пошла кругом.

К обеду ей полегчало, и она отправилась на встречу с женщинами Хэзер-Роу.

В тесную классную комнату набилось человек пятьдесят – они сидели за маленькими обшарпанными партами, стояли вдоль стен. Рози Фрейзер заняла место рядом с Хэтти на стуле перед доской. Она нарядилась в воскресное платье: белая блузка и синяя юбка, а голову оставила непокрытой. Кудри у нее были такие же рыжие, как и у Хэмиша.

Похоже, идея вступить в профсоюз и получать равную с мужчинами оплату ей понравилась, но некоторые зароптали.

– Прежде всего это вызовет недовольство мужчин, – заявила пожилая женщина в первом ряду. – Они и так считают нас конкурентами.

– Не все! – горячо возразила миссис Фрейзер. – Большинство мыслят здраво.

В толпе еще оставались хмурые лица.

– А я хочу такую же оплату, как у мужчин, – высказалась блондинка, которая прошлым вечером просила нарисовать двух ее сыновей, и по классу прокатился ропот. Впрочем, итоговое голосование обнаружило, что в профсоюз готовы вступить многие, и Хэтти нацарапала результат на доске скрипучим мелком.

Предложение присоединиться к движению суфражисток встретили громким хохотом.

– Нам что – придется по воскресеньям ездить в Лондон и раздавать листовки? – поинтересовалась Рози Фрейзер.

– Я только за! – подхватила другая женщина. – Оставлю муженька менять пеленки и печь хлеб, а сама буду развлекаться.

Они веселились добрых пять минут, представляя, чем займутся по дому мужья в их отсутствие.

– Мы можем попытаться увеличить оплату нашего труда через профсоюз, – подытожила миссис Фрейзер, восстановив порядок широким взмахом руки. На этом вопрос о женском избирательном праве был снят с повестки.