Мой милый повеса

Если бы даже все это было правдой, Харт не собирался выслушивать оскорбления в адрес Мэг. Грохнув кулаком по столу красного дерева, за которым сидел родитель, он заявил:

– Теперь она моя жена, отец, и я никому не позволю говорить о ней в таком тоне!

Почему кинулся на ее защиту, Харт не понимал. Возможно потому, что ему всегда нравилось противоречить отцу, а отчасти потому, что в случившемся виновата не только Мэг: он сам потащился в сад, никто его туда не тянул, и прямиком угодил в скандал.

– Что ж, надеюсь, ты будешь с ней счастлив, – усмехнулся родитель. – В особенности учитывая, что она не принесла с собой ни пенни. Твоя мать сказала, что у нее даже белья с собой нет.

– Это ерунда, – отмахнулся Харт.

– Ты что, боишься выпустить из рук эту кучку мусора?

– Еще слово, и тебе придется искать секундантов! – прорычал Харт, угрожающе положив кулаки на стол.

Пока они пререкались, Беркли лишь вскидывал брови и подливал себе бренди. А уж если муж Сары напивался, значит, дело серьезное.

Откинувшись на спинку кресла, граф пристально смотрел на сына поверх сцепленных рук.

– Я с самого начала понимал, что Аннабел Кардифф нацелилась на твой титул и твои деньги, и пытался объяснить это тебе. Ты меня послушал? Нет!

– Ты это серьезно? А разве не ты требовал, чтобы я женился на ней?

Проигнорировав эти слова, родитель продолжил:

– Также я попытался предостеречь тебя насчет девицы Тиммонс – не так давно, когда ты откуда-то вытащил ее, – но ты опять меня не послушал. Что с тобой не так?

Харт на несколько шагов отошел от стола и пожал плечами:

– Понятия не имею. Наверное, яблоко от яблони недалеко падает.

Отец аж подскочил:

– Что? Да как ты смеешь сравнивать себя со мной? По крайней мере, я не женился на нищенке и не навлек позор на свой дом.

Харт кинулся на отца с кулаками, но Беркли успел перехватить его и оттащил подальше, давая возможность остыть.

– Почему ты ее защищаешь? – Граф опять опустился в кресло, лицо его было багровым от гнева.

– Потому, что она моя жена, – процедил Харт, опять угрожающе сжав кулаки.

– Лучше не напоминай! – буркнул, как выплюнул, граф.

Харт что-то прорычал, но все же сдержался и сел на свое место.

Беркли тем временем налил себе еще бренди и счел необходимым наконец вмешаться:

– Послушайте, джентльмены, во всем можно найти положительные стороны.

– И что же это? – скептически хмыкнул старик.

– Ваш сын наконец женился, как вы того и хотели, а вскорости, несомненно, родится наследник, – заметил Беркли.

Теперь, когда они наконец-то оказались в своем доме, а он сидел в своем кресле в своей спальне, эта фраза не давала Харту покоя. Родится наследник? Наследник, несомненно, родится? Меньше всего он сейчас был в этом уверен. Последние три дня прошли как в тумане – тумане гнева, смятения и ощущения предательства. Он испытал все отрицательные эмоции, в то время как слова, которые выкрикнула Делайла Монтбанк, навсегда врезались в его память: «Ваша светлость! Я их нашла. Это настоящий скандал, как вы и предполагали».

Все события, предшествовавшие тому моменту, сложились в голове у Харта в отчетливую картину: ужин в доме Люси, ее просьба посмотреть, что там с Мэг, которая отправилась в кладовку с серебром и пропала; танцы; даже сэр Уинфорд. Это был тщательно продуманный план, причем в его реализации участвовала его собственная сестра. Именно Сара уговорила его пойти на ужин к герцогине, где ему и расставили ловушку.

Опять пришел на ум эпизод, когда в столовой Люси что-то прошептала Мэг, та поднялась и ушла. Потом – и он сам отправился в сад, где она и дожидалась. Пошел прямиком в силки, дурень эдакий! Он доверял Мэг, а она, как Люси и Сара, оказалась жалкой интриганкой.

С Мэг все было предельно ясно – ей нужен муж. И она абсолютно честно заявляла, что намерена добиться предложения руки и сердца только для того, чтобы отец не забрал ее с собой в Европу. После того как сэр Уинфорд получил травму, ей пришлось устроить ловушку тому, по чьей вине это произошло, – Харту.

О черт, как могло получиться, что с его предыдущим опытом он умудрился попасть в капкан, расставленный застенчивой подружкой сестры? Он стянул сорочку через голову. Дело, наверное, в том, что милая, очаровательная, добрая и нежная Мэг не казалась порочной интриганкой. С Аннабел он постоянно был начеку: что-то ему подсказывало, что она не остановится ни перед чем, чтобы заполучить желаемое, – а с Мэг потерял бдительность, доверился ей. Идиот!

Харт избавился от бриджей, надел синий бархатный халат и, подпоясавшись, направился к двери, которая вела в спальню супруги.

Легонько постучав, он нажал ручку и вошел. В комнате было бы совсем темно, если бы не свечи на каминной полке и тлеющие угли в камине. Когда глаза привыкли к полумраку, Харт разглядел Мэг, сидевшую на кровати в тончайшем белом пеньюаре, и против воли затаил дыхание. Вот дьявол! Ну почему эта бестия так красива?

– Мэг?