Мои миры

А ведь судьба солдата — это судьба простого человека, поставленного бездумными политиками, или политиками с немереными амбициями в безвыходное положение. Они клянутся кто на Библии, кто на Конституции заботиться о своём народе. Хранить Конституцию. А потом, под шумок, меняют её по своему разумению и по своим потребностям. И лежит бедная Конституция, как уличная девка, угождая каждому правителю. А он её хранит и так, и эдак. А затем поля украшают могильные плиты и простые люди, что могли жить вместе, дружить, веками ненавидят друг друга.

Небо затянула свинцовая туча, роняя на землю тяжёлые, холодные, отнюдь не весенние капли, словно сама природа заплакала над человеческой глупостью и подлостью. А внизу в деревне всё также играют дети, и усталые взрослые сажают картошку.

В ДЕРЕВНЮ

Колёса поезда мерно отстукивали последние километры. За окном пробегали то леса, то незнакомые станции со странными названиями: Потьма, Вад. Названиями, обозначавшими для многих людей конец нормальной цивилизованной жизни, а для кого-то и смерть. Я же ехал в эти края совсем по другому поводу. По совершенно противоположному поводу. Я ехал к тёще на блины. Событие волнующее, так как это было в первый раз, и я не знал, что меня ждёт. Названия же и серый пейзаж за окном не слишком-то поднимали настроение. Немного успокаивало то, что ехал не один. Со мной были молодая жена и девятимесячная дочка. Ещё ехала сестра жены с мужем Сергеем и сыном. Для Сергея это были тоже первые «тёщины блины», и, думаю, волновался он не меньше моего. Вагон покачивался. Колёса стучали то ли тук-тук, то ли тик-так.

Загодя начинаем готовиться к высадке. Именно к высадке, потому что просто сойти с поезда невозможно. Сначала подтягиваем к тамбуру наши вещи. Складываем их в три яруса вдоль прохода, едва оставляя место для открытия двери. За нами готовятся такие же бедолаги. Все везут с собой в качестве подарков из крупных городов всё, что только можно представить. Распаковав багаж только одного пассажира, можно было бы открыть небольшую торговую лавку. Но частные лавки тогда были запрещены. И так, выстроившись вдоль нашего багажа, ждём прибытия на станцию. За окном замелькали первые дома. Станционные постройки. Первые встречающие и, наконец, наши. Поезд притормаживает. Стоянка всего две минуты, а вещей до второго купе в три яруса и пассажиров человек пятнадцать от младенцев до старух. Платформа низкая. Только тот, кто прошёл через такую высадку, может понять, что это за кошмар.

Наконец, поезд остановился. Не торопясь, то ли от молодости, то ли от сознания собственной значимости, молодая проводница открывает вагонную дверь. К этому моменту запыхавшиеся встречающие уже подбежали к вагону. Какие там приветствия и возгласы радости. Все обеспокоены только одним — успеть всё и всех выгрузить. Ещё минуты назад незнакомые люди становятся единым сплочённым коллективом. Все понимают друг друга не то, что с полуслова — с полувзгляда. Быстро и аккуратно подаём детей, женщин, стариков. Дети, наверное, проникнувшись общей эйфорией, идут на руки к незнакомым людям без обычных в таких ситуациях капризов. Дальше быстро «по конвейеру» летят вещи. Вес, габариты и принадлежность не имеют никакого значения. И вдруг раздаётся гудок. Поезд начинает набирать скорость. У молодой проводницы на лице полная растерянность. Никто из нас не может дотянуться до «стоп-крана». Выручила, случайно проходившая мимо бригадир поезда. Она сорвала «стоп-кран». Завизжали тормоза, а мы с удвоенной скоростью продолжили выгрузку. Ну, вот все на платформе. Быстро оглядываем и разбираем вещи. Поезд уже пошёл. Не хватает детской коляски. Быстро на ходу заскакиваю в вагон и бегу к купе проводника. Ошарашенная проводница смотрит на меня, как на приведение. Схватив коляску, на ходу спрыгиваю с поезда.

Всё успокоилось. Я огляделся. Здравствуй, новый незнакомый край! Обнявшись и расцеловавшись с родственниками, мы понесли наш багаж к грузовику, стоявшему неподалёку. Путь ещё не окончен. Жена с дочкой и племянником села в кабину, а остальные полезли в кузов. Расположившись на заботливо подготовленной подстилке из сена, мы тронулись в путь. Тёплый ветер трепал наши волосы. Серость и неуютность около железнодорожных построек ушла вдаль. Вокруг нас расстилались поля ржи, пшеницы. Зацветала гречиха. Новый день набирал силу. Поднявшееся ввысь солнце растопило полумрак. Из лесопосадок доносилось пение птиц. Вокруг тёплые и заботливые лица. Словно и не было дорожной суматохи. На душе становилось тепло и радостно. Глядя в высокое безоблачное небо и слушая неторопливый разговор своих спутников, я почувствовал спокойствие и расслабленность. Мир изменился. Ещё полчаса назад безумный, суматошный, он вдруг стал тихим и приветливым. Никуда не надо было торопиться. Покой и умиротворение. Это был тот мир, в котором чувствуешь себя единым с природой. И небо, и деревья, и земля, и воздух — всё вокруг твоё. И ты являешься частью этого прекрасного мира.