Мой (не)любимый дракон

– Тронута вашей заботой, – польщенно улыбнулась я, делая небольшой глоток. Лучше б и дальше вино пила, но вместо этого, отставив кубок, кашлянула и сама не знаю зачем выдала: – Надеюсь, эсселин д’Ольжи будет не в обиде. Что вы здесь, со мной. До сих пор, полагаю, ужинами в спальне вы удостаивали только ее.

Сказала и с силой закусила губу. Но поздно. Слова ведь не воробьи. Их не поймаешь и не перестреляешь на лету из ружья. И обратно в себя не затолкаешь. Оставалось только пожинать плоды своей несдержанности и пожаром полыхавшей в груди ревности.

Его великолепие выразительно дернул бровями, после чего с самым расслабленным и безмятежным видом откинулся на спинку кресла.

– И у вас ко мне по этому поводу имеются претензии, эсселин Сольвер?

Схватив первую попавшуюся тарелку – с песочными корзиночками, начиненными чем-то не то мясным, не то рыбным, поспешила отправить в рот одну и, кое-как протолкнув песочное лакомство внутрь, потянулась за кубком.

– Попробуйте. Жуткая вкуснятина.

Тальден сощурился и посмотрел на меня с пристальным вниманием, будто глазами собирался сделать мне флюорографию. Угощений так пока и не коснулся. Разве что пригубил немного вина.

– Не уходите от темы, эсселин Сольвер. Вы начали говорить о графине. Так закончите же.

Боюсь, если я сейчас начну «заканчивать», все эти расчудесные яства окажутся не в Герхильде, а у него на голове. Как вариант – кое-какие шедевры средневекового кулинарного искусства украсят гобелены и пол.

Выдохнула, пытаясь унять пустившееся вскачь сердце. Никак не уймется, сумасшедшее; все в хозяйку. Убеждая себя, что я тоже могу быть чуточку ледяной, с самым безразличным видом проронила:

– Ладно, не буду уходить. Просто я сегодня читала… – Собравшись с мыслями, осторожно продолжила: – Вот скажите, после свадьбы с… с кем бы то ни было, графиня продолжит делить с вами эм-м-м… вечерние трапезы?

То ли в светлых глазах Скальде так причудливо отражались лепестки пламени, флегматично колышущегося над свечами, то ли что-то там заискрилось в глубине драконьих глаз – серая радужка вспыхнула золотом. Я вжалась в спинку кресла и замерла в ожидании ответа.

Герхильд не сводил с меня взгляда, будто силою мысли пытался подковырнуть хрупкую ледяную корку, маской растянувшуюся на моем лице. Того и гляди она растает или растрескается, и тогда я выдам себя с потрохами. Все свои чувства и то, как меня задевают эти его шуры-муры с конопатой мамзелью.

– Мы с эсселин д’Ольжи больше не вместе. Или вы не в курсе последних придворных сплетен?

Кажется, тальдена забавлял наш разговор, хоть по его невозмутимой физиономии сложно было понять, веселится он, раздражен или ему вообще все пофиг. А вот на моем лице, уверена, сейчас отчетливо читались все мои эмоции. Среди которых явно преобладали удивление и, наверное, радость напополам с каким-то эгоистичным удовлетворением.

– Отчего ж так?

Скальде вонзил нож в сочный антрекот и одним движением отрезал от него большой, весь в капельках жира кусок.

– Вы казались мне более проницательной девушкой, эсселин Сольвер.

Это сейчас что такое было? Завуалированное признание – признание в чем бы то ни было – или очередная издевка? Больше походило на второе, но верить очень хотелось в первое.

– Может, все-таки просветите меня, непроницательную? Прямолинейность украшает мужчину.

Не одному же Герхильду тут упражняться в искусстве колоть словами и обнажать взглядами? И если в последнем я была не сильна, то в иронично-насмешливых беседах, по своему скромному мнению, неплохо преуспела.

– Не люблю украшений, – ответ не заставил себя ждать.

Оторвавшись от мягкой спинки кресла, в котором вальяжно развалился (я же сидела как на иголках, причем раскаленных), тальден с ленивой медлительностью потянулся к блюду с теми самыми корзиночками, которые я незаметно для себя самой уплела аж целых пять штук.

Спасибо стрессам и их катализатору в лице его насмешливого драконства.

– Говорите, жутко вкусные?

Услышать признание в тот вечер мне так и не довелось, и выяснение отношений незаметно сошло на нет. Новость о том, что любовница Герхильда теперь вместо воображаемой короны, которую сама же на себя водрузила, носила такую расчудесную и совсем не воображаемую приставку «экс», меня страшно обрадовала. Причем ключевым словом было предпоследнее – «страшно». Ведь радоваться я не имела права. Только бояться. Как и не имела прав на многие другие чувства.

Ну нельзя мне за него замуж! Нельзя – и все тут! По многим причинам. Во-первых, я уже замужем, хоть порой об этом забываю. Во-вторых, брак со Скальде может оказаться для меня фатальным. Не зря же мы оба прокляты. Ну а в-третьих… Не могу я позволить себе то, что порой позволяла в своих безумно-откровенных снах. Сама себя ведь потом не прощу и…

Тогда уже точно буду покидать Адальфиву с разбитым вдребезги (не на осколки, а в крошево) сердцем.

Встрепенулась, почувствовав, что он снова рядом, в опасной близости, и несмело подняла на тальдена глаза. Скальде протягивал мне руку, наверняка даже не подозревая, какое воздействие на меня оказывает малейшее его прикосновение.