Мой немой Афган

В общем, я все понял, столько веры было в их глазах, что их мытарства и непонятки закончились и я их не брошу, не оставлю наедине с бедой и заберу всех. Я так и сказал начальникам, и, по-моему, с облегчением вздохнули все.

Как я освобождал помещения, кабинеты, устанавливал двухъярусные койки, из клуба устраивал казарму – все это мелочи. Разобравшись, понял, что требований, их же просьб, было три. Их не оскорблять и на них не кричать – первая, вторая – обеспечить сохранность боевых наград, третья – возможность служить в одном подразделении. У меня с этим проблем не было. Первое не обсуждалось, здесь будет как там, как мы это все знали. Ордена и медали переписали по номерам, именам и фамилиям владельцев, собрали в один железный ящик, опечатали. Он хранился в моем личном сейфе, в кабинете. Сначала раз в неделю, как правило в субботу, после ПХД[1], три выбранных солдата-«афганца» вместе со мной вскрывали опечатанный ящик и проверяли наличность по списку Потом, когда все, слава богу, успокоились за сохранность орденов и медалей, это делалось реже и даже только по моему предложению. Чтобы всем спать спокойно.

Изменения я почувствовал дня через два. Не могу сказать, что в батальоне были проблемы, но иногда возникала необходимость урегулирования различных конфликтов. То азербайджанцы вспомнят, что их много, то грузины – что они наследники «витязя в тигровой шкуре», то дагестанцы посчитают, что они накачаннее и спортивнее других. На боевом дежурстве все было понятно, за «проволоку» назначались и допускались только русские, украинцы, белорусы, татары, и все проверялись офицерами особого отдела. В общем, все с дисциплиной среди срочной службы изменилось без драк, угроз и насилия.

Солдаты-«афганцы» этих же и многих других национальностей были все одной национальности – братаны. Спокойствие и уверенность прибывших мигом повлияли на всех остальных. В общем, оставшиеся три-четыре месяца до увольнения я жил так спокойно, как никогда прежде. Своих «афганцев» я пытался не выделять среди других солдат, да им это было и не нужно. Они с честью выжили, шла обычная мирная служба, время летело неумолимо, и дембель придет все равно. Я видел, что они обрели уверенность и спокойствие, были мне благодарны, меня ценили и мной дорожили. Я знал, что внутри своего коллектива у них была договоренность, даже клятва, как жить и поступать в различных ситуациях. Не выполнить приказание, подвести меня – было одним из самых страшных проступков. Я такого не припомню. Пришло время, наступил дембель, вскрыли ящик с наградами, раздали, надели, встали в строй. Кто чем награжден, за что, до этого времени знал только я. И когда напротив строя батальона, женщин и детей гарнизона встали увольняемые «афганцы», это был момент истины. Все с медалями «От благодарного афганского народа», у кого «За боевые заслуги», у кого «За отвагу», а пятеро имели по два ордена. Все «афганцы» знают – получить орден солдату, и не посмертно, очень трудно, почти невозможно, ну а два… Слов нет. Подробности прощания вспоминать не буду. И грустно, и радостно. Сейчас еще к этим чувствам присоединилась боль: до развала Союза оставалось три года, об этом тогда еще никто не знал. Как сложилась их судьба? Уверен, что они не сломались, хотя наверняка было трудно в отделившихся, потом развалившихся республиках. Главное, в воспоминаниях осталось чувство соприкосновения с чем-то чистым, хорошим и светлым.

Глава 10 Нравы и обычаи

Уверен, многие со мной согласятся, что прежде чем войти с военной помощью в чужую, пусть и соседнюю страну, надо знать и соблюдать обычаи и нравы местного населения. Особенно нельзя не учитывать, что своеобразный уклад жизни афганского народа веками регулируется мусульманской религией, законами и нормами шариата, а также, особенно в семейном быту, обычным правом, по-афгански «адат». Я, как и многие другие офицеры, знания о стране, народе, обычаях получал, к сожалению, уже в процессе оказания интернациональной помощи, во время ведения военных действий. Небольшие брошюрки на эти темы, врученные политуправлением Туркестанского военного округа, я прочитал, уже вернувшись в Союз. В войска они были направлены или непозволительно поздно, или шли долго и не являлись обязательными для изучения военнослужащими нашего ограниченного контингента. Хотел бы высказать свое мнение о вводе войск в Афганистан. Мнение младшего офицера, не имеющего достаточной информации, не знающего полной военной и политической обстановки, а потому достаточно субъективное. Сорок лет назад, в 1979 году, я был уверен, что это необходимо, иначе туда войдут американцы, Советский Союз будет уязвим для их «Першингов», а на территории страны, имеющей с нами тысячекилометровую границу, будет находиться армия недружественного государства. Далее, как будущий полководец, я считал, что для военной техники и оружия нужен полигон для испытаний, а для офицерского корпуса – страна для военной стажировки в условиях, приближенных к боевым.