Мой номер — первый

После встречи пан Хофман отвел меня в сторону и объяснил положение дел. Штернберк в том сезоне выбыл из 1 «А» класса. Многие ветераны оставили команду (среди них и вратарь Вацлавский, которому приходилось ездить из Штепанова). Комитет омолаживает состав клуба, перед которым ставит задачу вернуться на прежние позиции. Тренером первой команды назначают Франтишека Хофмана.

Председатель общества отправился затем со мной в Оломоуц на обязательный для игроков медицинский осмотр. Возрастной минимум в мужской команде — восемнадцать лет. Мне было только шестнадцать. Без лишних колебаний пан Кадлец «набросил» год. Врач осмотрел меня, сказал, что я не по годам рослый, и разрешил сделать исключение. Так из юношей меня перевели в мужчины. Приписка в регистрационном листе тянулась за мной долго. Истина была восстановлена лишь после призыва в армию.

Сразу от врача пан Кадлец повел меня в магазин и купил мне бутсы. Настоящие, с тремя комплектами сменных шипов. Первые бутсы в жизни (раньше я играл в теннисных тапочках или в кедах). В магазине выхаживал в них важно, как аист. Хотелось усесться в них в поезд и ехать до Штернберка. Едва вернувшись домой, гордо натянул их на ноги. Мама в этих вещах разбиралась плохо и, пытаясь выяснить, откуда взялись бутсы, учинила мне допрос. Не хотела верить, что их купили. Ее комментарий был краток:

— Запомни! Будешь бездельничать в школе — отберу.

Я знал, что угрозу она может исполнить. В школе, правда, успевал и тем не менее (на всякий случай!) оставлял бутсы у кладовщика — пана Текели, но предпочел бы не снимать их даже на ночь.

Салага среди морских волков

Итак, я защищал теперь ворота первой команды штернберкского «Спартака» в матчах чемпионата. Дома мы не знали поражений, на выезде у нас брали реванши. Трудным соперником всегда были футболисты Годолани — отличная команда, за которую позже играл в нападении и мой коллега по сборной Павел Стратил. За Готвальдов тогда выступали Карел Кнесл и Фармачка, за Брно — Стлоукал, за Остравскую область — вратарь Герик. Все они впоследствии играли со мной или против меня в первенстве лиги.

Во время матчей на старших товарищей по команде я пожаловаться не мог. Наши защитники были на высоте. Они руководили мной, хотя позже я узнал, что давать указания положено, собственно, мне. Но это в расчет не принималось. И хотя команда помолодела, в ней остались футболисты, возраст которых приближался к тридцати. Мне же, повторяю, было шестнадцать. Обычно после игры я выслушивал в свой адрес «комментарий» от кого-либо из наших тридцатилетних «старичков» — Кветослава Фиалы или Рудольфа Гайдоша. Они подтрунивали надо мной, я служил излюбленной мишенью их острот и розыгрышей.

После матча все отправлялись в Лидовку. В ресторане «Народный дом» каждого из нас уже ждали две-три кружки оплаченного пива — награда за матч (и очень подходящая, если учесть, какой бывает жажда после жаркой схватки).

Раньше я пиво не пил вообще. Это вызывало смех товарищей по оружию, и мне заказывали лимонад. Я стеснялся его пить, хотя и хотелось. Выпив как-то пару раз пива, почувствовал слабость в ногах, чем вызывал веселое оживление. После этого предпочел улизнуть, отправившись домой, а по дороге делал крюк, чтобы мама ничего не заподозрила.

Хуже было, когда мы возвращались после матча на поле соперника. Добирались поездом или автобусом. Каким бы ни был поединок, как бы ни болели ушибленные места, каким бы горьким ни казался проигрыш, на общем веселье это не отражалось: уж такой народ футболисты — все, что прошло, не принимается ими всерьез. Ведь и в самом деле, нужно рассеяться, сбросить накопившееся напряжение и весело идти навстречу тому, что еще предстоит. Обычно затягивали песню. Я не обладаю музыкальным слухом, но до сих пор могу исполнять любимую песенку наших тогдашних запевал — Бичана и Гайдоша «Ночь стояла майская, чудесная».

До нее или после исполнялась песенка «Скончался футболист» с припевом «Собираем ему на венок». И действительно собирали. По кругу. Только не на венок. Набегало на... две бутылки вина. Откупоривали их тут же, в вагоне или в автобусе.

Вначале я держался в стороне от шумных сборищ. Но что мне приходилось за это выслушивать! Когда же меня однажды провозгласили героем матча и взялись возносить до небес, я сдался и выпил со всеми. Но к песне уже не тянуло. С меня было достаточно. Я никогда не курил и даже не пытался. Выпивка была единственной проблемой за всю мою футбольную жизнь. Не считаю себя абсолютным трезвенником, хотя и знаю футболистов, которые не позволяют ни капли даже в ночь под Новый год. Но знаю и таких, которые весьма нередко праздники «организуют».