Мой номер — первый

Я уже высказывал соображения по поводу пенальти — в частности, о том, что шансы вратаря повышаются с учетом нервной нагрузки, которая ложится на бьющего. Последний фактор не имеет места в условиях тренировки: там ничего не решается, пенальтист спокоен и реализует любую идею. Истина известная, но именно она не давала покоя тренерам, стремившимся приблизить тренировку к условиям реального поединка. Это, конечно, не просто. Прежде всего они пытались придать тренировке спортивный азарт, как-либо раззадорить игроков. Например, тот, кто мазал, должен был падать на колени. Прибегали затем к пари, когда на проигравшего налагался небольшой штраф... Но все это было не совсем то, что требовалось. Наконец у Ежека родилась идея, полностью отвечавшая его натуре. Я вспомнил в связи с этим, как однажды он дал нам сыграть тренировочный матч «за закрытыми дверями» — на пустом стадионе. Зато включил громкоговорители, которые обрушили на нас звукозапись грохочущих трибун — публики ликующей и протестующей (чтобы коленки не дрожали, когда окажемся в бурлящем котле). Звукозапись не всегда совпадала с тем, что делалось на поле; рев «трибун» раздавался в момент спокойного розыгрыша мяча и, наоборот, утихал в драматических ситуациях, но Ежек не хотел пренебрегать ничем, что входило в программу обязательной подготовки. В этом он весь, Теперь же тренер устремился за ворота к зрителям и стал им что-то выразительно объяснять. И вот когда очередной пенальтист разбегался для удара, с трибун донеслось:

— Мимо пробьешь!

Реплика, по замыслу, должна была вывести бомбардира из равновесия, затруднить его действия. Доброжелательные ружемберокские болельщики весьма охотно шли навстречу Ежеку — уж очень им хотелось внести пускай незначительный, но все же свой, конкретный вклад в наш возможный успех на заключительном этапе чемпионата Европы. И они шумели и свистели от души — больше, чем мы могли предположить. Не берусь судить, помогло нам это или нет, но то, что бомбардиры и голкиперы тренировались с большим усердием, — факт неоспоримый.

Закончили сборы в приподнятом настроении. Мы не устали, но основательная подготовка не всегда должна быть каторгой. Впрочем, время, проведенное в «Арене грёз», и идиллией не назовешь. Мы знали, что в полуфинале нас поджидает голландская сборная, и тренеры немало потрудились, чтобы нас с ней как можно ближе и основательнее познакомить. На последнем мировом первенстве голландцы уверенно переиграли выступавших в ранге чемпионов мира бразильцев и дошли до самого финала. Их проигрыш решающего матча команде ФРГ во многом объяснялся невезением.

При всем уважении к голландской команде в целом и к ее отдельным ярко выраженным индивидуальностям, всем было ясно; ключевой фигурой в этом ансамбле остается Йоханн Круифф. За последние годы он вырос в еще более зрелого мастера и сегодня умеет все, чем блистал раньше, но, пожалуй, играет еще тоньше. И уж наверняка приобрел дополнительный опыт.

Вопрос в том, удастся ли удержать Круиффа. Нам казалось, что это, в сущности, кардинальный вопрос, от которого зависит результат матча. В предыдущих встречах «Дуклы» с «Аяксом» Йоханна персонально опекал Гелета. И небезуспешно, хотя и пришлось ради этого попотеть. В 1972 году, когда мы проиграли голландцам в Праге 1:2, к Круиффу «приставили» Бобби Поллака. «Сторож» преследовал подопечного по всему полю, и уже ни на что иное Поллака не хватило.

Теперь наши тренеры решили отказаться от персональной опеки Круиффа, а держать его комбинированным способом, который вполне оправдался в отношении Блохина, несмотря на «тот» гол в конце киевского матча. Ответственность за безопасность Круиффа в поле ложилась на Поллака, а на подступах к нашей штрафной — на Чапковича с Добившем, которых к тому же подстраховывал Ондруш. Не хотел.бы я оказаться на их месте! Впрочем, не было заметно, чтобы они особенно волновались перед поединком.

Да, в Югославию мы вылетали в хорошем настроении. Я тоже чувствовал себя хорошо, хотя сам никогда не могу определить, в форме я или нет. Да в сущности в это «гадание» и не верю. Для меня главное — морально-волевой настрой. Пока мне всегда удавалось сосредоточиваться, настраивать себя на боевой лад в преддверии важных матчей. Я знал, что изрядный испуг буду испытывать перед самым матчем, и снова (в который уж раз!) переживу знакомую любому спортсмену предстартовую лихорадку. Но что поделаешь? Говорил себе, что это — жертва, возлагаемая мной на алтарь футбола. А в данном случае приношу ее с огромной охотой. Уже не строю никаких надежд, но все-таки буду защищать ворота в полуфинале (а быть может, и в финале) первенства Европы.