Мой номер — первый

Пожалуй, ни один футболист лиги не становился причиной стольких наказаний, скольких «удостоен» Веселы. Бесспорно, Франтишек «лидировал» по числу назначенных «по его милости» штрафных и пенальти. Как он этого добивается, никто не знает. Одно время так «прославился» этим, что многие судьи специально следили, пытаясь разобраться, атакован ли он неправильно или сам сыграл сомнительно — сунулся куда не следует, в расчете на штрафной. Впрочем, он выглядел пострадавшим во всех спорных случаях. Когда команда играла на выезде, судьям удавалось выявить истину, но на «Славии» на арбитров могли обрушиться возмущенные трибуны. Судьи, которые его не знали (это случалось главным образом во время международных состязаний), чаще всего брали его под защиту. Психологически это в известной мере оправданно, поскольку того, кто пониже, всегда легче представить в роли жертвы..Нет сомнения: Франтишек умеет выйти (и, конечно же, выходит) на такую позицию, где в любой момент могут быть нарушены правила, лезет в гущу событий, а когда нужно, сгущает краски. У него это в крови. Всякие подозрения на этот счет решительно отметает, а за те двенадцать лет, которые играет в командах мастеров, в его адрес допущены (по его же словам) «страшные жестокости». Впрочем, без единой серьезной травмы.

Его проделки я испытал на себе: и меня арбитр наказал — в 1975 году на «Страгове» — одиннадцатиметровым (всего второй случай в моей вратарской биографии) за то, что я атаковал Франту. Веселы был в том матче в ударе, водил за нос буквально всю нашу защиту и немного «позволял себе» — работал локтями, теснил противника, иногда отпихивал кого-то (а наши крепыши-защитники не любят такого обращения). Но ему «вольности» сходили с рук. Развязка наступила незадолго до конца первого тайма. Обойдя по правому флангу все препятствия, Франтишек проник в мою штрафную. Там столкнулся с одним из защитников. Упали оба, но проворный Франта тут же вскочил и устремился за мячом. Грозил выход один на один, хотя Веселы и находился под слишком острым углом. Я должен был выйти на перехват. Бросился к мячу, но и Франта — тоже (как сумасшедший). В спешке мне достать мяч не удалось. Могу поручиться: ногу соперника даже не задел. Вижу, как он картинно падает и держится за ногу. Из глубины поля прибегает арбитр и указывает на одиннадцатиметровую отметку. Оспаривать решения судьи привычки не имею, но на этот раз не удержался. Сказал, имея в виду не только этот случай, но и все предыдущие фолы, засчитанные нам из-за Франты:

— Ну, сколько можно спускать ему с рук...

— Очевидный фол! — парировал судья.

Даже мои знакомые, видевшие наше столкновение с первых рядов трибуны, искренне верили в то, что я задел ногу Франты. И в самом деле так казалось (я убедился в этом, просматривая видеозапись). Только замедленный показ и фиксация отдельных кадров подтвердили то, в чем я был «гранитно» убежден: я не только не снес Франту, но даже не коснулся его. Франтишек, однако, настолько уверовал в свою правоту, что и по прошествии значительного времени продолжал упорствовать:

— Двух мнений быть не может: ты меня сбил!

В перерыве наши защитники договорились, что, если судья не станет на их сторону, будут помогать себе сами. Уже в ближайшем эпизоде во втором тайме один из них (думаю, Кайя Дворжак), атакуя Франту, вложил в движение больше силы, чем было необходимо. Неспортивно. В ответ на бесспорную неспортивность Франта, прихрамывая, покинул поле. Но уже на следующей неделе снова появился на газоне и как ни в чем не бывало... проделывал старые фокусы в отношении новых соперников. Думаю, «побег» с поля брани (тем более — с явным оттенком симуляции) — поступок тоже не из разряда спортивных.

Когда у Франты все шло как по маслу, он мог вконец запутать всю оборону противника и даже в одиночестве «сделать» встречу. Погружается в состояние какого-то транса, ничего не видит, не слышит, не обращает внимание на опасность, безотчетно рвется вперед. Каждую встречу, в которой участвует, переживает темпераментно (я бы сказал— страстно). Дает советы и выговаривает партнерам, требует паса и раздражается, когда его нет. Умудрялся вывести из себя даже тихого, спокойного Беду Тесаржа — товарища и зятя (Тесарж женился на его сестре. Ладят друг с другом, но в матчах порой допускают перебранки, словно чужие).

Во время матча Франта поблажек не делает никому. Когда мы выходили на поле как противники (он — форвард, я — вратарь), он о дружбе словно бы и не знал. Перед собой видел только соперника, над которым надо взять верх: не обращал на меня никакого внимания, ни под каким предлогом не вступал в разговоры. Не сделал ни одного язвительного замечания, не вытворял никаких шалостей (как это делал, скажем, Квашняк), хотя подходящие минуты для этого были (когда, например, игра приостанавливалась). Смотрел на меня как на чужого. Точнее, не на меня, а сквозь меня. Даже если поражал мои ворота. Тогда он вскидывал руки и ликовал вместе с товарищами по команде.